— Поднимусь и посмотрю.
— Не делай этого… Ты ничего не увидишь… Всадники показываются только тем, чей срок наступил. Я не пущу тебя! — Илана заплакала навзрыд, наверное, первый раз в своей жизни. Рене осторожно отстранил прильнувшую к нему девушку.
— Я должен знать, что ты увидела.
— Тогда и я с тобой, — Илана вымученно улыбнулась, — должна же я показать тебе, откуда я смотрела.
Герцог внимательно посмотрел на нее:
— Я знал, что ты не из трусливых, но чтоб до такой степени!
— С тобой я ничего не боюсь!
— Хорошо.
Лошадь Иланы все еще дрожала и не хотела идти, и герцог посадил девушку впереди себя, крепко обхватив одной рукой. Сердце Ланки бешено колотилось — уж теперь-то лед в их отношениях должен растаять! Ему ее жаль, он хочет ее защитить и при этом восхищается ее смелостью! Не может не льстить и ее вера в него, а эта поездка на одной лошади!.. С нее должно начаться счастье.
Разумеется, никакого всадника он не увидит, да и не может увидеть. Зато увидит она, а он будет беречь ее днем и… ночью, благо за год произошло много всего, подтверждающего, что быть Ямбором смертельно опасно.
— Ну, племянница, — Рене говорил спокойно, но в его голосе принцесса уловила скрываемую под нарочитой небрежностью серьезность, — откуда ты смотрела?
Ответ у Ланки был готов заранее.
— Вот отсюда… В эту сторону ничего не видно — камень, а вот тут… Я смотрела, сколько еще до Гремихи, и… — Илана протянула руку вперед и, вскрикнув, вцепилась в Рене: — Вот он! Вот! Неужели ты не видишь?!
Он ответил очень тихо и серьезно:
— Конечно же, вижу…
2
Уанн появился, как всегда, неожиданно. Мага-одиночку никто не заметил, хотя стража, выставляемая Светорожденными на подходах к Убежищу, и сонм охранных заклинаний Преступивших должны были оповестить о госте задолго до того, как тот постучался в двери Астена. Одетый по своему обыкновению в поношенный, но опрятный воинский костюм, Уанн напоминал удалившегося на покой арцийского офицера в средних чинах и на изысканном эльфийском острове выглядел, мягко говоря, странно. Одни его за это еще больше уважали, другие еще больше ненавидели.
Астен отчего-то проникся к странному Преступившему симпатией и был вознагражден, нежданно для себя обнаружив в маге ценителя и знатока поэзии. Уанн, казалось, знал все заслуживающее внимания из созданного поэтами Благодатных земель. Это ли, или же непроходящая тоска Астена по большому миру превратило мага и эльфа почти в друзей. В Доме Розы всегда были рады Уанну, но никогда еще его не ждали с таким нетерпением.
— Я отправился в путь сразу же, как получил письмо, — с порога объявил маг-одиночка. — Что случилось, Нэо?
Рамиэрль рассказал, и Уанн надолго замолчал. Астен и Рамиэрль ждали, сильнее чем когда-либо напоминая братьев. Наконец Уанн заговорил:
— Когда я просил тебя поискать Белого Оленя, я надеялся, что тревога ложная и у нас еще есть время. Я ошибался. Хуже вестей и не представишь. Даже не знаю, прав ли был ты, приехав сюда. Отправься ты сразу же в Корбут, ты бы еще мог проскочить, а теперь, боюсь, без шума не обойтись… Я, разумеется, иду с вами. Или нет, сначала пойду я!
— Один? — поднял бровь Астен.
— Я неплохо знаю Тарску и Корбут, хоть и не был там давно. Думал, старый дурак, что беда придет не оттуда, но тобой и кольцом рисковать нельзя. От Примеро и его приятелей какой-то прок, может, и будет, но и мороки не оберешься. Если им не сидится в Убежище, пусть идут, но задержи их хотя бы до конца месяца. За это время я уйду вперед так, что стадо трясинников позади не помешает, или, — маг улыбнулся, — мне придет конец. И тогда останется пробиваться силой, на такое, надеюсь, Преступивших хватит. А не хватит, сами виноваты — незачем соваться.
— А мне что посоветуешь? Идти с ними?
— Не знаю. Эрасти тебя просил, значит, вроде бы нужно идти. С другой стороны, сам Проклятый не знает, куда его занесло, а беда, вот она — руку протянуть… Если Таяна с Эландом не устоят, то за Арцию лично я гроша ломаного не дам. Любой толковый мерзавец разнесет старуху в клочья и не чихнет. Ваши вряд ли вылезут из болота, пока небо над головой не загорится, а тогда поздно будет. Остается Эр-Атэв, хотя какой он помощник? Во-первых, извечные враги, во-вторых, слишком далеко от Тарски, а вся беда оттуда. Я думал, зло в море за Запретной чертой сидит, а оно под самым носом вылеживалось!
— Ты хоть сейчас загадками не говори. — Астен наполнил опустевшие было чаши и снова сел, не отрывая взгляда от гостя.
— Я бы не говорил, когда б знал отгадки. Одно точно — Рамиэрль и Аррой избраны, может, и ты тоже. Теперь всякие силы потащат вас каждая в свою сторону. Значит, в целом клубке дорог и возможностей придется искать единственную. Ум здесь не советчик, а сердце и того меньше. Разве что Вечный голос, но это только надежда…
— «Вечный голос»… Что это?
— Можешь считать его голосом этой несчастной земли… Легенды говорят, что Тарра когда-то говорила со своими детьми. Вся беда, что ты и Рамиэрль не совсем ее дети… Прошлое приходится собирать по крупицам. Я многие годы за ними охочусь… Недавно стало проступать нечто осмысленное, еще две-три сотни лет, и я бы понял, что за узел у нас затянулся. Сейчас я не готов.
— Но что-то ты все же узнал…
— И мне казалось, что много. Оказалось, мало. Я отыскал следы пяти очень разных сил. Их может быть больше, но не меньше. Я знаю, что Тарра запечатана снаружи Светом, но что-то говорит мне, что есть и обходные пути…
— Значит, права моя дочь, когда говорит, что можно отсюда уйти?
— Смотря куда. Если в Преисподнюю, то, пожалуй, можно. Разбить стену означает впустить сюда такое, с которым не нам, почитай начисто лишенным магии, тягаться. Возможно, Эанке кто-то толкает под руку — дескать, пробуй, найди слабину. Только она по дури своей не понимает, каким боком ей это выйдет.
— Не представляю, как моя… дочь могла бы связаться с кем-то чужим. Убежище потому и называется Убежищем, что о нем знают лишь избранные.
— Ох, Астен, Астен… Не зря атэвы говорят: что знают двое, знает ветер, а что знает ветер, знает и пыль. Если я прихожу к тебе, а Эанке об этом не знает, почему ты должен знать, кто приходит к Эанке?
3
— Илана, послушай меня, — Рене взял принцессу за руку, — мы сейчас спустимся, и ты скажешь, что ошиблась. Я понимаю, ты привыкла отвечать за свои слова, — герцог неправильно истолковал робкий жест Ланки, — но нам нельзя сейчас пугать людей. Вернемся в Гелань, обсудим все со Стефаном и Гардани, а пока молчи.
Принцесса и так потрясенно молчала, и Рене добавил уже мягче:
— Не думай, что это чья-то смерть, тем более твоя. Нас предупредили об опасности, а как говорит один мой друг, кто предупрежден — тот вооружен. Надо думать, а не плакать. Ну, ты ведь у нас умница…