Тем не менее запоздалый укол совести заставил ее запротестовать:
— Ты ведь потом возненавидишь меня за это.
— С какой стати? — Ладонь Бена продолжала поглаживать ее затылок. — Возможно, это наш единственный шанс. Ты хочешь упустить его?
Кэсс затаила дыхание.
— Но… но надо ли? — вяло попыталась она сопротивляться, а затем огорченно добавила: — Ты же мой брат!
— Нет, это не так! — решительно возразил Бен, устремив на ее изумленное лицо мрачный и пристальный взгляд. — Неужели ты этого еще не поняла, глупышка?
Кэсс покачала головой.
— Но… что… как же…
— Потом, — пробормотал он, с возрастающей страстью глядя на ее губы. — Если не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, лучше сразу останови меня. Потому что, Господь свидетель, сам я это сделать не смогу.
Кэсс лишилась слов. Кровь пульсировала в венах, стук сердца гулко отдавался в голове, и, хотя ей хотелось задать множество вопросов, неудержимое желание, которое Бен возбудил в ней, возобладало, и она отказалась подчиняться голосу рассудка.
— Бен! — выдохнула она, и руки, еще мгновение назад прижатые к груди Бена, обвили его шею, а пальцы запутались в густых черных волосах. — О, Бен, поцелуй меня!
Она уже была готова решить, что он передумал, и все ее существо охватило безмерное разочарование. Но Бен с тихим стоном опустил голову и впился в ее губы.
У Кэсс практически отсутствовал опыт общения с мужчинами, если не считать Роджера, но тот никогда не вызывал у нее подобных чувств. Даже в первый раз на Бермудах секс стал для нее, в сущности, скорее актом протеста, детской попыткой вернуть уверенность в себе после унизительной сцены в Кальвадо, нежели неподдельным желанием физической близости. Она утратила девственность, но не невинность, и как ни старался Роджер, он не мог ничего изменить. Вот почему Кэсс потрясло собственное непривычное поведение, и она растерянно гадала, где и когда научилась вести себя так бесстыдно и смело.
— В чем дело? — спросил Бен, взглянув на нее из-под густых ресниц прищуренными, потемневшими от желания глазами. — Тебе плохо?
— Да… то есть нет! Дело в том… — Кэсс беспомощно покачала головой. — Не могу объяснить.
— Мне уйти?
— Нет. — Кэсс закрыла глаза, чтобы скрыть отчаяние. — Останься!
— Тогда приоткрой рот, — глухо приказал Бен, касаясь ее губ языком.
— Что? Ты… ты уверен?
Она подчинилась его приказу с некоторым опасением, но, когда его язык проник в ее рот, у Кэсс подогнулись ноги. Поцелуи Бена отзывались в глубине ее тела и воспламеняли. Когда Роджер пытался так целовать ее, Кэсс ощущала лишь неприязнь и отвращение, но поцелуи Бена дарили блаженство. Они приоткрыли ей то, чего Кэсс так недоставало в жизни, и как бы намекнули на существование других желаний, которые прежде ей представлялись недосягаемыми.
Бен целовал ее бессчетное множество раз — долгими, пьянящими поцелуями, от которых Кэсс слабела и прижималась к нему, но каждый раз желала большего. Он провел ладонями по ее рукам, скользнул под складки шифона и принялся ласкать нежную кожу, жаждущую прикосновений. Потом дотронулся до грудей, и соски затвердели от его ласки. А когда Бен обхватил Кэсс обеими руками за маленькие ягодицы и прижал ее к себе, стало очевидно, что и он тоже сгорает от вожделения, но это не покоробило Кэсс, как бывало с Роджером, а, наоборот, восхитило.
— О, Бен! — простонала она, возбужденная до такой степени, какая ей прежде никогда и не снилась. — Бен, возьми меня!
Руки Бена вдруг застыли.
— Не могу, — хрипло пробормотал он, уткнувшись лицом в ложбинку ее плеча. — Не проси об этом, Кэсс, я не могу!
Кэсс замотала головой, силясь освободиться от наркотического воздействия страсти.
— Но почему? — спросила она, запустив пальцы в волосы Бена и заставляя того поднять голову и взглянуть на нее. — Почему? — Она заморгала, пытаясь припомнить, что же он сказал ей совсем недавно. — Когда… когда я спросила тебя о… нашем родстве, ты сказал…
— Я солгал! — резко перебил девушку Бен и, схватив за плечи, оттолкнул от себя. — Понимаю, это низость, и мне очень стыдно за мои слова, но дьявол играет по своим правилам. — Он уронил руки, и Кэсс слегка пошатнулась. — Должно быть, теперь ты меня ненавидишь. Что ж, это все меняет, верно?
Кэсс недоверчиво уставилась на него, чувствуя тянущую боль в глубине тела. Неправда! Происшедшее между ними не ошибка! Все было так чудесно, так… правильно. Впервые в жизни она начала понимать, какими могут быть чувства между мужчиной и женщиной, и теперь ее рассудок решительно отвергал слова Бена. Впрочем, от правды не уйдешь, им и прежде было хорошо вдвоем на пляже в Кальвадо, а в результате она связала себя на всю жизнь с человеком, которого не любила и которому была нужна лишь из-за денег ее отца…
Кэсс тошнило дважды: один раз вскоре после того, как Бен вышел из кухни, а второй — утром, еще до рассвета. Бен проснулся и, постучав в дверь ванной, обеспокоенно спросил, все ли с ней в порядке. Вместо ответа Кэсс подошла к двери, зажимая рот салфеткой, и закрыла защелку. Теперь Бен не мог войти к ней, а громкий звук защелки ясно свидетельствовал о ее намерениях. И тем не менее Кэсс некоторое время подождала, прежде чем выйти. Она боялась, что Бен ждет ее в спальне.
С первым лучом солнца Кэсс побросала в чемодан одежду, проверила, все ли чисто в ванной. Затем, одевшись в кофейного цвета шелковый брючный костюм, вынесла чемодан в гостиную и осторожно, стараясь не шуметь, подняла телефонную трубку.
— Что, черт возьми, ты задумала?
Неожиданно раздавшийся за спиной вопрос испугал Кэсс, и она выронила трубку. Та ударилась о поцарапанную крышку стола, но прежде, чем Кэсс подняла ее, Бен пересек комнату и мрачно повесил трубку на место. Он был одет в те же, что и вчера, черную рубашку и брюки, так что Кэсс невольно задумалась о том, а ложился ли Бен спать.
— Я спрашиваю, что ты задумала? — повторил он едва ли не угрожающим тоном, подойдя к ней на расстояние вытянутой руки, и Кэсс пришлось собраться с силами, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Я слышу, — отозвалась она, не в силах сдержать боязливую дрожь. — Дело в том, что я… хотела вызвать такси. Полагаю, это возможно в такую рань? Иначе как бы люди успевали на утренние рейсы?
— Зачем тебе понадобилось такси? — холодно продолжал допрос Бен. — Я же сказал, что отвезу тебя в Кальвадо, и я не отказывался от своего обещания.
— Я не поеду в Кальвадо.
Эти слова вылетели у нее сами собой, и Кэсс увидела, как зловеще помрачнело лицо Бена.
— Еще как поедешь!
— Нет. — К Кэсс немного вернулась ее прежняя уверенность. — Я… я возвращаюсь в Лондон.
— Этого не будет.
— Нет, будет. — Она судорожно сглотнула. — Ты не сможешь остановить меня.