– Потом увидимся, козлик, – заметил он, подмигивая, и Санча молча стояла и наблюдала, как Тони, распрощавшись с графом, удалился.
После его ухода какое-то мгновение царила мертвая тишина, потом граф взял Санчу за руку и, невзирая на ее робкое сопротивление, повел вокруг фонтана и далее через площадь. Санча шла с угрюмым видом, но граф не обращал на нее внимания. Когда они, лавируя между группами пешеходов, достигли моста Риалто и когда Санча начала гадать, куда же граф ее ведет, он остановился перед одним из самых дорогих ресторанов Венеции. Парусиновые навесы защищали от яркого солнца расположенный на первом этаже бар; на втором этаже разместился ресторан с обширной террасой. Высокий потолок главного зала был украшен художественной резьбой. Именно туда и повел граф Санчу, перекидываясь словами с другими посетителями, мимо которых они проходили, поднимаясь по лестнице. А когда они вошли в ресторан, их приветствовал сам метрдотель.
Санча пришла в ужас. Это было то место, куда приходили днем пообедать в шелках и жемчужных ожерельях, но уж никак не в простой кофточке и обыкновенной плиссированной юбке. Граф, разумеется, держал себя совершенно непринужденно. В любой одежде он выглядел элегантным.
Разнаряженные дамы за соседними столиками, косо поглядывая на Санчу, с любопытством взирали на ее кавалера.
Следуя за метрдотелем к столику на террасе, затененному полосатым зонтом, граф кивком головы приветствовал некоторых знакомых, и Санче было непонятно, зачем он привел ее туда, где его хорошо знали.
Рядом с метрдотелем уже стоял официант, и граф, заказав два «мартини», поинтересовался у Санчи, нет ли у нее каких-либо особых желаний относительно обеда. Говорил он холодно, в глазах, полуприкрытых густыми ресницами, светилась презрительная снисходительность.
Санча отрицательно покачала головой и внутренне вся как-то сжалась, а граф вновь вернулся к изучению меню, иногда советуясь с официантом.
После коротких консультаций он сделал заказ. Скоро им принесли коктейли, и граф, небрежно откинувшись в кресле, молча попивал из бокала прохладный напиток.
Нервы Санчи были напряжены до предела. И без ледяного равнодушия графа, которое буквально убивало, она чувствовала себя достаточно скверно, зная, что является объектом пристального и бесцеремонного разглядывания всех присутствующих в ресторане. Зачем он привел ее сюда? – спрашивала она себя снова и снова. И почему он такой сердитый? Быть может, из-за ее попытки противостоять ему или потому что они здесь, в одном из самых знаменитых ресторанов города?
Ей страстно хотелось, чтобы он заговорил, хотя бы о чем-нибудь, но граф молча наслаждался коктейлем и, небрежно развалясь, со скучающим видом смотрел по сторонам.
Наконец подали на стол типично итальянскую еду. В качестве главного блюда – макароны с мясом и сыром. И хотя кушанье было превосходно приготовлено, Санча съела очень мало, радуясь возможности поддержать собственные усилия вином, которое заказал граф. В конце трапезы к ним подкатили столик с целым ассортиментом изысканных сладких блюд, но Санча отказалась от десерта. Граф кушал совершенно равнодушно, будто по обязанности, не испытывая, очевидно, никакого удовольствия и не вникая во вкусовые тонкости. В то же время он беспрерывно курил, с мрачным упорством зажигая одну сигару за другой.
Санча думала, что скоро ее нервы, не выдержав напряжения, лопнут.
Этот час был самым скверным во всей ее предшествовавшей жизни, и драматизм настоящего момента заставил Санчу забыть возмущение высокомерным обращением графа с Тони.
Когда выпили кофе и Санча отказалась от ликера, граф поднялся и помог ей встать, вежливо отодвинув кресло. Метрдотель проводил их до великолепной мраморной лестницы и пожелал всего хорошего.
Выйдя на улицу, Санча в нерешительности остановилась и посмотрела на свои часы. Было уже пора возвращаться в редакцию. Не желая первой поднимать вопрос о необходимости поскорее отправиться в обратный путь, она с беспокойством ждала, когда об этом заговорит граф.
– Полагаю, что вам уже нужно спешить на работу, – сказал он холодно и сухо.
– Да. Мне… пора… – пролепетала, запинаясь, Санча и сразу рассердилась на себя за то, что так явственно обнаружила собственное волнение. – Спасибо за обед. Все было очень вку…
– Чезаре! Чезаре!
Неожиданно прозвучавший женский голос прервал Санчу на полуслове, и она, обернувшись, увидела даму средних лет, которая, энергично шагая, стремительно приближалась к ним.
Выражение лица графа ничуть не изменилось, и Санча не могла определить: обрадовала его эта встреча или нет. Но оставаясь, как всегда, отменно вежливым, он приветствовал даму с обычной учтивостью.
– Позволь мне, Мариза, представить тебе мисс Форрест, – проговорил он спокойно. – Мисс Форрест, это синьора Аннигони, мой хороший друг.
Без особого энтузиазма Санча обменялась рукопожатием с новой знакомой. Ее темные глаза ощупывали, в них отражалась напряженная мысленная работа, и Санча понимала, что ее разобрало любопытство и ужасно хотелось знать, почему это простенькое создание удостоилось чести пообедать в ресторане с графом Малатестой.
Но через секунду синьора Аннигони потеряла всякий интерес к Санче и обратила все внимание на графа, заговорила с ним по-итальянски, тем самым отстраняя Санчу от участия в беседе. Беспокойно двигаясь, Санча решала: не наступил ли для нее подходящий момент, чтобы откланяться. Все равно ведь графу было нечего ей больше сказать. Но не успела она обо всем этом подумать, как граф перебил Маризу Аннигони и сказал по-английски:
– Ты должна извинить нас, Мариза, однако мисс Форрест нужно срочно вернуться на службу.
– Но, Чезаре, – поджала недовольно губки Мариза. – Днем в это время мисс Форрест, конечно же, не нуждается в твоем сопровождении. А мы так давно…
Граф улыбнулся, и наблюдавшая за ним Санча заметила на его лице выражение откровенного безразличия, с которым недавно пришлось столкнуться и ей. Какие бы слова Мариза ни произносила, как бы ни умоляла, все будет бесполезно. Он уже принял решение и ни под каким видом не изменит его.
– Я позвоню, – пообещал граф вежливо, беря Санчу за обнаженную руку повыше локтя (при виде этого жеста в глазах итальянки вспыхнуло любопытство). – До свидания, Мариза.
Когда они пошли дальше, Санче казалось, что у нее вот-вот откажут ноги. Она чувствовала пристальный взгляд Маризы Аннигони, не сводившей с них глаз, и удивлялась спокойствию и невозмутимости графа. Разве он не понимал, что своим поведением он сделал их отношения предметом всяческих пересудов?
Санча невольно подняла глаза на графа и встретилась с его довольно строгим и проницательным взглядом, в котором светилась неуемная энергия.
– Так вот, – заметил граф сурово, – теперь вы не можете обвинить меня, что я пытаюсь склонить вас к тайной любовной интрижке. Уступая вашему давлению, я открыто продемонстрировал нашу связь и тем самым дал богатую пищу злым языкам венецианского высшего общества! Вы ведь этого добивались, не так ли?