– Впрочем, медведь – это уже неактуально, – трещал я, – он уже засветился у «Зонга». Вот… э… бегемот! Отличная идея! Давайте я раздобуду для вас это животное! Бегемоты никогда не работали с артистами на эстраде!
Продолжая нести неимоверную чушь, я надеялся, что в кулисе появится хоть один человек, но, как назло, вокруг не было ни души.
– Бегемот, – несло меня, – как вы относитесь к бегемотам? Несмотря на свои размеры, они очень милые. Это как люди! Иногда огромного человека зовут бегемотом, и думают: вот толстокожее чудище, а на самом деле внутри он тонкий, нежный, трепетный. У меня в свое время был приятель, его дразнили бегемотом, но, представьте, Андрей сочинял пронзительные стихи!..
– Нет, – прошептала Алина, – да! Отдам! Только не мучайте меня! Все! Хорошо! Нет! Да!
– Мама, – завизжал противный голосок, – сколько можно тебя ждать? Ты обещала в магазин со мной съездить!
Я не сдержал вздоха облегчения, слава богу, явилась Мила, избалованная доченька эстрадной дивы.
– Ваша девочка сюда идет, – радостно возвестил я, – думаю, она вам поможет. А по поводу бегемота мы непременно побеседуем позднее.
– Нет, она здесь ни при чем, ей мало лет, она… нет… она, – почти в обмороке лепетала Брин, и тут в другом конце коридора появился Мара.
– Володя! – заорал он. – Ну ваще! Рули сюда! Там журналисты хотят всех снять! Эй, Вовка!
– Володя? – вдруг оживилась Брин. – Как тебя зовут? Скажи немедленно? Ну?
Я открыл было рот, и тут Мара воскликнул:
– Владимир. Он наш продюсер. Если вы по поводу выступлений, то это к нему. Владимир Задуйхвост. Легко запомнить.
В ту же секунду мне в руки будто иглы вонзились, от боли я взвизгнул.
– Подонок, – тихо сказала Алина, – ты еще пожалеешь! Запомни: меня шантажировать нельзя. Подушкин он! Ишь! Ну погоди! Лучше дуй сейчас на вокзал и садись в первый поезд! Иначе головы лишишься! Я не шучу! Мразь!
– Мама, – капризно загундосила Мила, – ну мама-а! Скока можно ждать!
– Бегу, солнышко, – нежно протянула Алина, сильно пихнула меня в грудь, вырвала из пальцев свое портмоне и пошла к дочери.
– Вау! – заморгал Мара. – Глянь, у тебя на ладони кровь!
– У Брин когти как у кошки, – поморщился я, – больно-то как! Надо срочно найти йод, думаю, царапины будут зарастать долго.
– Ну и дура! – покачал головой Мара. – Че она, офигела? Ладно, рванули скорей, нас снять хотят.
Я потащился за младшим Морелли, циркачам пиар пойдет на пользу.
– Главное – не праздновать победу! Помнишь, как вы пропили выигрыш в карты? – спросил я.
– Ну, Ваня, – заныл Мара, – с кем не случается! Не до конца жизни же нас упрекать!
Я прикусил язык – ладно, замолчу, но глаз с парней не спущу.
– Эй, Вовка, – хлопнул меня по плечу Горчаков, – где Алина? Не видел ее?
– Они с дочерью в магазин собрались, – ответил я, – во всяком случае, так утверждала Мила.
– Вот черт, – расстроился Горчаков, – упустил! Отвлекся ненадолго, приятеля встретил, пока мы болтали, Алина смылась. Всегда одно и то же: как мне зарплату давать, уносится прочь. Я, честно говоря, рассчитывал сегодня на бабки.
– Может, у нее финансовые проблемы, – предположил я, – потому и оттягивает момент расплаты.
Михаил потер рукой затылок.
– Голова раскалывается, – пожаловался он, – наверное, давление скакнуло. У Алины денег нет, все у Герасима Ильича. Это он мне платит. Понимаешь, народ вокруг Герасиму завидует, как же, жена певица! Ему это нравится, вот он и вкладывает бабки в Брин. Везет ей: то ее Бегемот содержал, теперь Герасим.
– Постой, – попросил я, – какой бегемот?
Михаил вынул из кармана блистер, выщелкнул из него одну таблетку, отправил ее в рот и сказал:
– Алина была женой Александра Сухова, слыхал про такого?
– Нет, – ответил я, – вернее, вчера Гарик его упоминал.
– Сис транси глориа монди, – заявил Горчаков и засмеялся.
– Насколько понимаю, ты сейчас вспомнил латинское выражение: «Так проходит мирская слава», – блеснул я образованием, – правда, наш институтский преподаватель латыни слегка по-иному произносил слова.
– Да как ни говори, суть одна, – заявил Михаил, – не так много лет прошло, а Сухова все забыли. Думаю, ему бы это не понравилось, он хотел остаться в веках! Интересно, памятник ему стоит или его порушили? Представляешь, он себе при жизни монумент заказал и в своем поместье поставил! Жесть!
– Кто он такой, этот Сухов? И при чем здесь бегемоты?
– Бандюган он, – пояснил Михаил, – хотя Алина его бизнесменом называет, отморозок полнейший. Подробностей не знаю, я у нее тогда не работал. Вроде Сухов общак держал и свою супругу на сцену пристроил, хотел иметь жену-звезду. Алина в прежние годы из каждого утюга пела. Помнишь хит «Печенье с молоком»?
– Нет.
– Ну как же! «Я сидела у тебя, ля-ля-ля, и хотела я тебя, ля-ля-ля. А ты ел печенье с молоком и глядел с холодком, ля-ля-ля», – прогнусавил Михаил, – вся страна от него тащилась!
– Так при чем здесь бегемот? – Я решил вернуть Горчакова к интересующей мне теме.
– Ох, – вздохнул Михаил, – жуткая история! Алина никогда о тех событиях не вспоминает. Знаешь, она, конечно, сука. Работать с ней тяжело, да и сошла уже с дистанции, но силы воли у бабы не отнять. Другая, потеряв ребенка, мужа и карьеру, живо бухать начнет, а Брин девочку удочерила, Герасима окрутила и теперь уже на его деньги подняться пытается. Железная леди! Я ее за это уважаю!
– Наверное, в свое время газеты писали о смерти Сухова, – предположил я.
– Конечно, – улыбнулся Горчаков, – такая новость! Убийство Бегемота – сенсация! Кликуха у Сухова была Бегемот, уж не знаю, почему он такое погоняло получил, но явно не за красоту.