К удивлению Виктории, утро пролетело быстро и сравнительно успешно. После первоначальной попытки изобразить невежество Софи пришлось напрячь все свои способности, и через некоторое время природный ум заявил о себе, а от предлагаемых Викторией задач невозможно было отказаться. Когда в одиннадцать Мария принесла им горячий шоколад, она нашла их за напряженной работой, и Виктории показалось, что она заметила в глазах пожилой женщины легкое разочарование, словно той хотелось, чтобы молодая гувернантка потерпела, как все, неудачу. Возможно, ее привязанность к Софи такова, что она возражает против каждого, кто претендует даже на часть внимания девочки.
Они обедали в кухне с Марией и Густавом, и, хотя Софи с завистью следила, как Густав надевает сапоги, готовясь выйти во двор, она лишь покорно кивнула ответ на предложение Виктории вернуться к работе.
Как выяснилось, девочка оказалась невероятно восприимчивой и схватывающей все на лету. Еще рано было делать выводы, но Виктория полагала, что Софи преодолеет отставание за очень короткий период. Девочка задавала толковые вопросы, и, хотя время от времени Виктория чувствовала на себе ее задумчивый взгляд, в основном их отношения были деловыми: учитель и ученик. В конце дня, когда обсуждали домашнее задание на следующий день, они услышали рев универсала, въезжающего во двор. Цепи громко скрежетали в чистом воздухе. Софи сразу бросила свое занятие и подняла голову, глаза красноречиво говорили о ее чувствах. Виктория с пониманием сказала:
— Можешь закончить, Софи, и поздороваться с отцом.
Глаза Софи взволнованно блеснули, потом ее лицо помрачнело.
— Он не хочет меня видеть, — с надрывом сказала она. — Он сердится!
Виктория вздохнула:
— Глупости, Софи! Он не сердится! Не сейчас. Ты послушалась отца и целый день много работала. Хочешь рассказать, чем мы занимаемся?
Софи сделала гримасу:
— Нет!
Виктория снова вздохнула:
— Сознайся, ты еще ребенок, правда?
Брови Софи сомкнулись на переносице:
— Я не ребенок. Мне уже почти десять — почти отроческий возраст.
— Господи! Где ты взяла это слово? — с улыбкой воскликнула Виктория. — Тогда перестань вести себя, как ребенок! Твой отец не такой человек, чтобы затаить обиду!
Софи прищурилась.
— Откуда вам знать, фройляйн? — невежливо поинтересовалась она. — Не рассказывайте мне о папе! Я знаю его лучше вас — лучше всех.
— Сомневаюсь, — обоснованно возразила Виктория. — Ты еще мала, скорее так можно сказать о твоей матери!
— Мать! — презрительно воскликнула Софи. — Вы о ней ничего не знаете!
Виктория разозлилась.
— Если она похожа на тебя, и не хочу знать! — несколько по-ребячески ответила она.
Софи бросила карандаш и метнулась к двери, но прежде чем ее открыть, с довольным видом взглянула на Викторию.
— Кстати, фройляйн, — произнесла она низким, таинственным голосом, — вам на самом деле надо следить, как вы со мной обращаетесь, или вас тоже закроют… в северной башне!
Виктория обернулась со скептическим выражением на лице.
— Тоже? — с некоторой иронией осведомилась она. — А кого еще?
— Мою мать, конечно, — ответила Софи, состроила страшную рожу, и, прежде чем Виктория успела ответить, выскочила из комнаты, и захлопнула дверь.
Виктория раздраженно вскинула брови. Действительно, невозможный ребенок! Только подумаешь, что началась подвижка, как она делает поворот кругом, оставляя тебя ни с чем.
Вздыхая, Виктория собрала учебные принадлежности. Потом начала читать работы Софи. Почерк был необычно хорош для ребенка ее возраста, но к концу дня интерес девочки явно ослабевал. Было больше ошибок, помарок, мало свидетельств прилежания. Виктория пожала плечами. Учитывая, что Софи так долго не имела никакой образовательной дисциплины, показатели были в общем хорошими, и. если отбросить ее прощальные обвинения, день прошел небезуспешно.
Очистив стол и прибрав кабинет, Виктория вернулась по коридору в зал. Она втайне ожидала увидеть там барона с дочерью, однако зал был пуст, и оставалось только предположить, что они все еще во дворе или на кухне. Не желая мешать, она поднялась к себе и, не зажигая света, присела у тлеющего камина отдохнуть перед обедом. Опять пошел снег, но легкий, и Виктория мысленно перенеслась в Англию, вспоминая свою прежнюю жизнь.
Удалось ли Мередиту отыскать ее? Наверняка нет, иначе он бы уже приехал. Или она слишком тщеславна? Он мог счесть ее поступок своего рода предательством, мог даже вернуться в Штаты.
Но в глубине души она знала, что это не так. Мередит так легко не сдастся, к тому же он считал, что обладает над ней абсолютной властью. Виктория с легким злорадством усмехнулась, пытаясь представить его первую реакцию на свое исчезновение. По дороге в Райхштейн думать об этом было немного страшновато, но сейчас, после нескольких дней самоанализа, она поняла, как глупо бояться. В конце концов, Мередит не единственный мужчина в ее жизни и не самый важный. При своем положении крестницы леди Пентауэр она имела массу возможностей выбирать из подходящих холостяков, молодых и старых, а также среднего возраста, но вскоре поняла, что жить с мужчиной — это намного больше, чем просто вести хозяйство и возиться с детьми. И деньги мало что значат. Когда посетили все интересные места, куплена вся модная одежда, деньги уже не так важны. Все относительно, поняла она, и через шесть месяцев самые редкостные вещи теряют свою новизну. Виктория вздохнула, испытывая благодарность к тете Лори за предоставленную возможность это понять. Она честно призналась себе, что уезжала с неохотой, но сейчас, здесь, ее жизнь стала бесконечно более увлекательной, чем все, что она пробовала раньше. При всех недостатках обстановки люди в Райхштейне были реальностью, а не картонными имитациями, конкурирующими между собой под контролем условностей общества. Здесь жизнь устроена намного основательнее, и каждый день — больше, чем просто борьба за существование в управляемых властью бетонных джунглях. Виктория вспомнила слова барона о современниках, презирающих его за то, что он работает в своем наследственном имении, а не продает его ради жизни без цели и устремлений. Она не могла вообразить, чтобы здравствующий барон фон Райхштейн вел такое бесполезное существование. Если такая ситуация будет ему навязана, он найдет другой вид занятий, например автогонки, да все что угодно, чему сможет посвятить свою силу и ум.
Она нагнулась, подбросила новое полено в остывающие уголья и увидела, что уже стемнело. Снегопад усилился, и Виктория подумала, что хозяин вернулся домой вовремя. Интересно, где он был? Целый день отсутствия означает, что гораздо дальше от деревни. И где барон сейчас? Несомненно, выслушивает от Софи преувеличенные описания работы, которую ее заставила сделать Виктория. Софи странная девочка, настолько занятая созданием трудностей, что забыла о наслаждении жизнью. Виктория надеялась со временем это изменить. У нее не было иллюзий относительно легкости своей задачи, но, по крайней мере, сегодня в своих отношениях они немного продвинулись. Собственно, заставить Софи работать за столом — уже немалое достижение.