– Папенька. Пусть уж лучше будет мироздание, от него по крайней мере отделаться можно… Не хочешь позавтракать, а то я мяса прихватил? Конечно, один день можно попоститься, но сам же говоришь, приносить себя в жертву глупо.
– Тащить на себе гнилье глупее.
– Ну да, я слышал, что выходцы все портят, но, пока мы с Зоей болтали, вокруг ничего не сгнило и сам я не уснул. А если не уснул я, почему должно протухнуть мясо? Ты можешь бежать помедленнее? Мне надо сумку открыть…
Завтракать сели на поваленном еще зимой дереве. Завернутая в лепешки козлятина выглядела и пахла прекрасно, что и требовалось доказать. Если б еще эта струна, то есть песня, в башке не звенела!
Вечно…
– Против центра и правого крыла, что вполне ожидаемо… А резервы придерживает… – бормотал не отрывавший от глаза окуляр фок Варзов, обращаясь сразу ко всем и ни к кому, – как же было бы проще, введи он в бой все силы разом.
Резервы Бруно… Жермона они тоже беспокоили. Сейчас на занятые талигойцами курганы надвигались силы, хоть и превосходящие обороняющихся, но не так чтобы слишком. Сорок – сорок пять тысяч, включая кавалерию, на этом сходились все напряженно разглядывавшие врага офицеры. Значит, не менее трети дриксенской армии скрывается где-то за рощами на западном краю поля.
Марширующие к курганам две трети тоже впечатляли. Уже построившиеся, как положено, в две линии, они шли, стараясь держать общее равнение. Стройную и в чем-то даже красивую картину нарушала лишь конница. Все же Бруно осторожен до сумасшествия! Ночь напролет его кавалеристы не слезали с седел, патрулируя окрестности и беспокоя «фульгатов», а сейчас чуть ли не все подчиненные молодого Хелленштерна маячат перед талигойскими аванпостами, прикрывая пехоту. Сама же пехота движется с такой осторожностью, что можно не сомневаться – Бруно готов и к тому, что «фрошеры» атакуют первыми.
– Прогуляемся, – бросил фок Варзов, уводя Жермона от напряженно молчащей свиты. – В общем, дело ясное, и оно в том, чтобы выдержать, когда фельдгусь пустит в ход припрятанные козыри. Согласен?
– Да.
– Этих вот бодрячков мы должны удержать перед курганами. Обойти нас у Бруно не выйдет, остановим, и хитрец это понимает. Скорей всего, он будет высасывать из нас соки, а потом ударит в самом опасном месте. Снова согласен?
– Да.
– Значит, мы тоже будем беречь Райнштайнера до последнего. О чем думаешь?
– Обо всем понемногу. О резервах Бруно, о Давенпорте, даже об Ульрихе-Бертольде… Ойген считает его нашим талисманом.
– Райнштайнер, когда не воюет, суеверен, как сóрок мельников, хотя что-то в этом есть. Хайнрих не слез бы с перевалов, даже желая сделать гадость зятю, – подданные такого не поняли бы, а тут гаунау с бергерами разбежались в разные стороны, даже не гавкнув.
– Там. Здесь бергеры рвутся в бой… Они в самом деле считают, что в этот год лучше не воевать, и раз уж это дошло до Хайнриха, маркграф просто обязан был уважить предков. Другое дело – дриксы, эти имеют наглость лезть в Марагону, наплевав на обычай. Что ж, тем хуже для них…
– Будем надеяться, что хуже, – без особого восторга согласился маршал. – Ладно, хватит гулять, пора назад.
– Вы как?
– До вечера дотяну. Глянь-ка.
Солнце встало за спинами талигойцев и теперь ярко высвечивало наконец-то преодолевшую луг дриксенскую армию. Кавалерия организованно, не придерешься, уступила дорогу пехоте, а сама собралась за ее левым флангом, уже готовая действовать. Жермон поднял трубу и увидел, как сразу в четырех местах суетятся, устанавливая тяжелые пушки, вражеские артиллеристы.
– Как только прекратят, жди начала.
– Раньше. Вейзелю велено открыть огонь по своему усмотрению. Он человек неторопливый, но не в нынешних обстоятельствах.
– Я бы начал уже сейчас.
Вейзель счел так же. Над Мельниковым лугом раскатились первые за сегодняшний день пушечные выстрелы.
– Далековато… – фыркнул кто-то из адъютантов. – По сплошному строю еще можно попасть, а по этим…
– Ну, хоть попугают…
– Хорошо им! А мы тут торчи!..
– Отпросись к «фульгатам»…
– После сегодняшнего и отпрашиваться не надо, и так по полкам разгонят. Убыль восполнять.
– Так то после сегодняшнего…
Арно тоже хотелось в дело и не хотелось толкаться за генеральскими спинами, глядя на дриксенские приготовления, но он молчал. По совету Ли и потому, что болтать не тянуло. Теньент Савиньяк дорого бы дал, чтобы фок Варзов – а не он, так умница Ариго – взял инициативу в свои руки и атаковал, но мечты мечтами, а мозги мозгами. На то, чтобы понять – атака для талигойцев станет самоубийством, Арно хватало. Покидать укрепленные позиции и переть на рожон, будучи в меньшинстве, конечно, можно, но для этого нужно родиться либо дураком вроде Фридриха, либо Алвой. Ничего, в обороне тоже можно сделать немало, Вейзель вон делает.
Первая атака дриксов, в центре, захлебнулась, едва начавшись. Наводимые опытными артиллеристами орудия – а на Маршальской батарее этим делом занимался лично Вейзель – сосредоточили свой огонь на двинувшихся вперед линиях пехоты. И сразу же стало ясно, что бергер не зря устроил подчиненным бессонную ночь. Слитный грохот пушек ободрял и внушал уверенность, а точная стрельба вкупе с удачным выбором места сказались незамедлительно.
Смертоносные, верно направленные чугунные шары весело прыгали по земле, пробивая в наступавших шеренгах кровавые просеки. «Гуси», смыкая ряды, продолжали атаку, но ядра сыпались слишком часто. Красные и синие волны заколебались, замедлили движение и, к удивлению виконта, повернули, даже до столкновения не дошло. Надо же, какие скромные! Но это в центре… На обоих флангах наступление продолжалось. Дриксы приблизились к подножию курганов на дистанцию мушкетного выстрела, и к басовитым ударам пушек прибавился треск ружейной пальбы. Выстроившиеся на склонах талигойские мушкетеры ответили.
Обе стороны поддерживали дружный огонь, пространство перед курганами все сильней заволакивало дымом. Меньшая численность талигойцев искупалась более выгодным положением. Потери не смущали ни одну из сторон, уступать никто не собирался. Конец равновесию положил все тот же Вейзель. Стоило «крашеным» в центре сыграть отход, расчеты орудий, и до того носившиеся, как посоленные, облепили лафеты и с помощью приданных в помощь солдат принялись разворачивать свои пушки в сторону флангов.
Хитрый Вейзель, расположив главную батарею не прямой линией, а тупым углом в сторону неприятеля, изрядно облегчил перенос огня. Не прошло и десяти минут, как десяток тяжелых орудий – вся правая половина Маршальской – поддержали своим огнем Давенпорта. Еще пара минут – и помощь получил Маллэ. Чугунные доводы подействовали. «Крашеные» начали хоть и без паники, но достаточно быстро откатываться и на флангах. Замолчали с обеих сторон мушкеты, только артиллеристы продолжали обмен увесистыми «любезностями».