Арно бросил Кана в «коридор», но юркий успел исчезнуть, зато перед глазами возник открытый рейтарский бок. Удар, кровавый фонтан! Кан ловко обошел потерявшего всадника коня, над самым ухом гавкнул чужой пистолет… Знакомый мерзкий свист, значит – мимо. Нет! Арно сам не понял, как подхватил выпустившего поводья офицера… Графа Гирке! А дальше-то что?! Держать раненого? Держать чалого? Отбиваться?
Вокруг серебро и синь – дороги назад, к ноймарам, нет, зато с нескольких сторон возникают «спруты», прикрывая своего полковника.
– Савиньяк, – тихо велит Гирке, – тут… каждый… на счету… Мне… двоих… хватит…
Передать полковника «спруту» и назад… Капитан «Э-э-э» вовсю дерется, рыжеусый готовится, да и генерал… А что генерал?
– Как скажете. – Вывести чалого с беспомощным всадником нечего и думать! Ладно, перевалим тело себе на седло, спасибо Эмилю, они с Каном умеют и это. – Прошу простить!
Под двойным грузом мориск просел; ничего, Гирке не Ульрих-Бертольд, а сам он далеко не Йоганн. Так, шпагу в ножны, заряженный пистолет – в руку, и давай, чудо морисское, вытаскивай.
– Двое с нами, остальным – бить «гусей»! Приказ полковника.
Шестеро беспрекословно заворачивают коней, двое гигантов остаются. Скачут с обеих сторон, рубя наотмашь, вот бы кого к «вороным»! Когда же кончится эта бойня?
…Они почти выбрались, когда правый верзила пошатнулся в седле. Упадет? Нет, на открытое место выскочили все трое, ну и отлично. Теперь главное – раненый… раненые!
– Куда тебя?
– В плечо, господин теньент. Ерунда…
Врет, а кто бы не врал? Арно попытался пристроить полковника поудобней. Гирке дышал все чаще и с явным трудом. Крови было не то чтоб залейся, но лицо совсем посерело. Кажется, это плохо.
– Теньент… вы ведь… спешите?
Рубка сзади продолжается, совсем уж растрепанные эскадроны выходят из боя, командиры пробуют привести их в порядок. У «гусей» сейчас вряд ли веселее.
– Я в вашем распоряжении! – Раз уж взялся, придется до конца, тьфу ты, кляча твоя несусветная, какой еще конец?! До Лизоба, которого надо еще отыскать.
Пространство перед Лысым было обильно изукрашено синим и красным, а уцелевшие дриксы зализывали раны, убравшись подальше от упорных «фрошеров». Ариго лез из кожи вон, чтобы сами «фрошеры» отдышались быстрее противника, и успел-таки привести осиротевшее правое крыло в порядок прежде, чем Бруно возобновил наступление.
Нет худа без добра: вечером, пребывая в уверенности, что ему достался правый фланг, Жермон добросовестно облазил и сам курган, и окрестности, а последний час вообще провел рядом с Энтони. Вникать в обстановку не требовалось, в достоверности же доклада Карсфорна новый старый командующий не сомневался.
К началу сражения в распоряжении Давенпорта было без малого десять тысяч пехоты. После четырех часов боя осталось менее семи, не считая последнего резерва – полка ветеранов из Манро и пары батальонов егерей. Это еще полторы тысячи.
На батарее из восьми больших орудий дриксам удалось вывести из строя только два. Уполовиненную прислугу как могли пополнили, так что пушки готовы к стрельбе. В полковой артиллерии дела обстоят примерно так же.
Батальоны Берка, находясь на позициях с самого начала сражения, понесли, естественно, самые большие потери – выбыло около трети бойцов. В первой линии Берку делать сейчас нечего, кем заменить, пока есть.
На поле у Светлой рощи – пауза. Шарли отводит своих, чтобы привести их в порядок. Последняя атака дриксов захлебнулась, а поддержать ее дриксы не могут: нечем.
– Хелленштерну придется признать, что с обходом он потерпел фиаско, – удовлетворенно заключил Гэвин, почему-то испытывавший к любимцу фельдмаршала откровенную неприязнь. – Очевидно, что у противника потери в людях и лошадях значительно больше наших. Кроме того, мы заставили замолчать одну из двух установленных против нас батарей.
Окуляр трубы с готовностью продемонстрировал суетящихся среди поваленных орудий и разбитых зарядных ящиков чужих артиллеристов. Да, эти начнут стрелять еще не скоро…
– Не так уж все и плохо, – сделал вывод Ариго. – Несколько часов при таком раскладе мы продержимся, а за полдень уже перевалило. Если Бруно не бросит на нас гвардию, до вечера дотянем.
– Теперь я в этом не сомневаюсь, – с неожиданной откровенностью признал Карсфорн. – Мне жаль Давенпорта, но это ваше место, Жермон.
Ариго тоже так считал, и ему тоже было жаль Энтони. Спасибо хоть рана, если верить лекарю, при всей своей тяжести жизни не угрожает. Но выглядел раненый скверно, а уж бред…
– Когда меня у Печального зацепило, – припомнил Жермон, – мне привиделся, вы не поверите, говорящий еж, а к Энтони пристает наш курган. Дескать, ему дорога мешает, уберите!
– Нам она тоже мешает. Имей мы на фланге реку или хотя бы болото, я был бы спокоен.
– Болот на всех не напасешься… Надо бы заглянуть на батарею и к Анселу. Минут через двадцать «гуси» подтянут подкрепления и полезут снова.
– У них нет другого выхода, – согласился Карсфорн. – Фельдмаршал – человек упорный, потери его не смущают, а возможность добиться успеха здесь есть, и немалая. Бруно ее не упустит.
Пара легкоконных эскадронов, прорвавшихся в глубь талигойских позиций, – это далеко не все дриксы. Ну разогнали «забияк», порадовались малость, зато теперь…
Туго пришлось не только поредевшей пехоте, на подмогу которой спешно вытребовали полк Лецке, напрягал последние силы весь левый фланг. Чарльз не успел разобраться, как оно так вышло, а если б и разобрался, толку-то? Схватка шла возле самой подошвы холма, в нескольких местах сражающиеся уже схлестнулись вплотную и огневой бой перешел в рукопашный. В сотне шагов от обогнувших Болотный драгун.
– А, обнеси меня Леворукий, – ругнулся, осадив рыжего, Бертольд. – Капитан, ну что же это за пакость такая?!
Ответа не требовалось. «Гуси» продавили-таки талигойскую линию прямо перед драгунами и на их глазах. Оборона рушилась. Дриксенские пикинеры взбесившимся ежом перли дальше. Следом толпой, да еще прилично растянувшись, валили мушкетеры. Еще немного, влезут на курган, захватят батарею, закрепятся и ударят в спину тем, кто пока держится. Прорыв расширится, все посыплется к кошкам… Надо атаковать! Немедленно, вот прямо сейчас, любой ценой… Кому?!
К счастью, капитан Давенпорт не был на левом фланге ни самым умным, ни самым решительным. Бертольд еще не закончил замысловатую жалобу, а один из резервных батальонов уже бросился вниз по склону. Мушкетеры на флангах вели огонь прямо на ходу, лишь бы задержать врага, пикинеры в центре шли скорым шагом, противопоставив дриксенским пикам свои, и выглядело это страшно.