Франсуа де Ларошфуко

Глава 1
Талиг. Южная Марагона. Талиг. Западная Придда
400 год К.С. 8-й день Летних Волн

1

Объезжая очередную рощицу, драгуны наткнулись на мертвецов, судя по одежде – крестьян не из бедных. Старшего, костлявого и лысого, застрелили в спину, второй, помоложе и покрепче, поймал сразу две пули – в грудь и живот.

– Хоть не мучился, – буркнул командир дозора и приложил руку к губам. – Добили, хватило совести… Следы есть, господин капитан. Ноги, копыта, колеса от повозок… Все как полагается.

Великих следопытов в доставшейся Давенпорту роте не водилось, но чтобы сообразить – час или два назад проселком прошло до сотни пехотинцев, с десяток конных и пара повозок, Уилер не требовался. Труднее было понять, куда, собственно, дриксы наладились. Не в смысле направления – «гуси», как и Чарльз, двигались в сторону леса Зельде, а в смысле конечной цели. Одно дело, если опередивший талигойцев отряд отделился от главных сил и отправился, скажем, на фуражировку, и совсем другое – если он к этим главным силам возвращается. Чарльз невольно тронул ольстру.

– Еще что-нибудь нашли?

– Нет, господин капитан. Если что и было, утащили. Кипрейщики [9] говорят, покойники – беженцы из припоздавших: вовремя не ушли, отсиживались где-то, видать… И дернула же их нелегкая вылезти!

Нелегкая может дернуть и крестьянина, и генерала. Вот в том, что она управится с Савиньяком, Чарльз сомневался, но маршал возвращался в Надор, а на бывшем офицере для особых поручений теперь висел собственный отряд… Давенпорт еще раз вгляделся в мертвые лица, значительные, как у придворных. Шли ли беженцы только вдвоем и, если нет, что сталось с остальными, можно было только гадать. Война…

– Не они первые, не они последние, – подал голос доставшийся Чарльзу в помощники теньент, – как говорится, война.

– Именно, Бертольд, – почти разозлился Чарльз, – и потому обойдемся без философии. Что думаете, господа?

Думали Бертольд и немолодой теньент из марагонской милиции много чего, но в главном сходились с начальством – найдены вражеские следы, по ним надо идти. По возможности осторожно, ибо превращение охотника в дичь много времени не требует.

2

Проверять готовность Гирке к немедленному выступлению было дурной тратой времени, но не оскорблять же недоверием того же Лецке! Ариго объехал все свои полки без исключения. Ойген и тем более Ульрих-Бертольд наверняка нашли бы к чему придраться, но Жермона состояние авангарда устраивало. Люди были готовы к маршу, люди были готовы ко всему… «Ерунда какая-то, – признался в ответ на генеральское одобрение Лецке, – чем меньше у меня сбоит, тем тошней… Вроде и приказы выполняем, и дело делаем, а будто вода в песок…» Жермон вгляделся в провалившиеся глаза полковника и молча протянул руку – он чувствовал тот же разлад между частными успехами и общим проигрышем. Иди речь о личных достижениях, Жермон был бы собой вполне доволен, только тешить самолюбие не тянуло. Да, генерал Ариго выполнил приказ и разузнал об отдельном корпусе дриксов и его странно молодом для «гуся» командующем Рейфере. А потом, уже без приказа приняв под свое начало все, что сыскалось в Мариенбурге и окрестностях, успешно отбил первое наступление Рейфера на город. А потом вывел людей из-под удара куда более многочисленного врага. А потом вовремя заметил, что Рейфер прекратил преследование, правильно оценил его маневр и успел предупредить фок Варзов, у которого на пятках висел Бруно, о возможном ударе с тыла, а потом… Сделанного, и сделанного как положено, хватало, толку-то? Мариенбург потеряли еще быстрей, чем Доннервальд, дриксы медленно и основательно вползали в Южную Марагону, а до прихода Савиньяка с подкреплениями оставалось не меньше месяца. И пусть лично Ариго ничего нигде не испортил, так ведь и не выправил, что не повод впадать в уныние, но на раздумья наводит…

– Мой генерал, – доложил временный адъютант – очередной мальчишка с перевязанной головой, – полковник Придд.

– Хорошо. – Жермон с некоторым удивлением оглянулся на догоняющего кавалькаду всадника на сером коне. Жермон покинул «лиловых» совсем недавно, и никаких неожиданностей там не намечалось. Генерал придержал Барона, одновременно махнув свитским ехать дальше. Валентин приближался коротким галопом, делавшим честь и всаднику, и коню, и все же воевать лучше на полукровках. Жермон не сомневался, что серый с легкостью обойдет того же Барона, но в походе важней неприхотливость и спокойный бескаверзный нрав, а уж в этом-то избранник Ойгена был безупречен. За лето Жермон убедился, что это именно та лошадь, которая ему требуется. Та лошадь, тот авангард, если б еще война была «та»…

– Мой генерал, – церемонно наклонил голову Придд, – прошу уделить мне четверть часа.

– Да хоть час, если ты готов к обеду. – Невозмутимость и вежливость ничего не значат. Валентин будет невозмутим и вежлив, даже объявись за ближайшими кустами сам Бруно.

– Мой генерал, меня ждет барон Ульрих-Бертольд. Он не любит опозданий и сытых желудков.

– Так ты ехал к Катершванцу?

– Да. Я заметил вашу кавалькаду и решил воспользоваться случаем. Мне не хочется говорить о некоторых вещах при посторонних, и я не могу позволить себе занимать ваше личное время.

– И зря… Что-то я подзапустил фехтование. Если так и дальше пойдет, вы с Ульрихом-Бертольдом сделаете из меня фрикасе, и поделом. Ладно, что там у тебя такого страшного?

– Мой генерал, это не входит в круг моих обязанностей, но мне кажется, маршал Запада совершает ошибку, держа офицеров в неведении относительно своих намерений. У людей создается впечатление, что командующий не верит в успех и боится Бруно, вследствие чего отступает даже тогда, когда надо держаться. Павсаний, один из настоящих Павсаниев, заметил, что верящая своему вождю армия – это две армии. Я боюсь, справедливо и обратное.

Сперва Арно, теперь Валентин! Каждый по-своему, но об одном и том же…

– Ты тоже считаешь, что Доннервальд или Мариенбург следовало защищать?

– Я не имею опыта для подобных выводов. Скорее всего, отстоять Доннервальд было невозможно, но ощущение досады есть и у меня. Мой генерал, когда вы велели оставить Печальный Язык, вы не сомневались в том, что делаете. Ваш приказ казался странным, но это был приказ, и мы все это чувствовали, а маршал Запада не приказывает, а принимает то, что есть. По крайней мере так кажется со стороны, особенно если сравнить с каданско-гаунасской кампанией.

– Не сомневаюсь, что этим заняты все теньенты Западной армии! – Только сравнивать бросившегося на лося волка и… двух быков, оказавшихся на одном поле, неправильно. – Спросите Ульриха-Бертольда, он объяснит, что надо слушать тех, кто имеет большой опыт…