– Ненадежно. Яд достанется другому, стрелок промахнется, кинжал сломается. Не хотел бы напоминать вам то, о чем вы, Эгмонт, без сомнения, хотите забыть, но разве вы сами однажды не угодили в засаду? Вас спасло чудо, но Чужой за своих подручных заступается чаще, чем Создатель. У Ворона кошачье чутье, врасплох вы его не застанете. Я вижу один способ – сделать так, чтоб он был один и…
– Убийство при помощи женщины? – нахмурился Эпинэ. – Фи!
– В самом деле, Вальтер, – вмешался отец, – если мы опустимся до подобного, чем мы будем отличаться от того же Дорака?
– Целью, – твердо сказал Придд, – пожертвовать жизнью ради великого дела просто, труднее его сделать. На весах свобода Талигойи и счастье наших детей. Если Ворон получит армию, наше дело обречено.
– Одно убийство потянет другие, – задумчиво проговорил Карл, – страна в руках кардинала. За Алву Дорак утопит в крови всех, до кого дотянутся его руки.
– Кансилльер сделает так, чтоб из столицы выехало как можно больше Людей Чести, – сказал Придд, – но, конечно, жертвы будут. Мы готовимся к войне, господа. Нам придется испить эту чашу до дна. Убийство Ворона и неизбежные казни – меньшее из зол в сравнении с общей гибелью.
Давайте смотреть правде в глаза – если проиграем мы, Талигойя никогда не поднимется. Это наш последний шанс. Ветер дует в паруса чужаков. То, что сделала королева Алиса, уничтожено, Фердинанд Оллар во власти Дорака, мы можем рассчитывать только на силу оружия.
Эпинэ опустил голову, Карл повернулся и посмотрел на отца:
– Герцог Окделл, для меня ваше слово равно слову Чести. Если вы скажете «да», я пойду за вами до конца и приму на душу любой грех.
– Да, Эгмонт, – блеснул глазами Арсен Эпинэ, – мы поступим так, как вы скажете.
– Я против убийства, – медленно произнес отец, – руки Чести должны быть чистыми.
– А как бы вы поступили с Рамиро, если б разбили его и взяли в плен?
– Предал бы суду, – твердо сказал Эгмонт Окделл.
– Вы требовали бы оправдания или казни?
– За то, что он сделал, он трижды заслужил смерть.
– Значит, если подлеца обезглавят на площади, вас не будет мучить совесть?
– Палач не является убийцей, а судья – тем более.
– Эгмонт, а кто назначает судей? Кто дает им право выносить приговор?
– Создатель руками помазанников и слуг своих.
– В таком случае, прочтите вот это, – Вальтер Придд достал и положил на стол какую-то бумагу, над которой склонились четыре головы. Дикон не видел, что на ней написано, но он видел лицо отца.
– Да будет так! – торжественно произнес отец.
– Вы больше не возражаете?
– Нет.
3
Черное дерево покрывали странные завитки, похожие на вихри. Раньше Дик не обращал на них внимания, раньше он не приходил к эру без приглашения, раньше он не собирался убивать. Ричард Окделл стоял у закрытой двери и изучал резьбу. Другого выхода нет. Он поклялся именем отца, но клятва не главное, главное то, что выбор прост – или Квентин Дорак и Рокэ Алва, или Катари Ариго и все, сохранившие верность Талигойе и законным королям. Святой Алан, он должен их спасти!
Это его долг, а долг нужно исполнять, каким бы тяжелым он ни был. Скакать навстречу врагам со шпагой в руке легко, но не всегда к победе можно прийти прямым путем. Даже отец признавал, что смерть Рокэ Алвы необходима. Тогда покушение сорвалось, и все пошло прахом. Сейчас сын Эгмонта Окделла сделает то, что не удалось двенадцать лет назад. Сталь против Ворона бессильна, пуля ненадежна, остается одно… Это легкая смерть для уставшего жить человека.
Главное, чтоб Рокэ попросил вина, а дальше все очень просто. Дик еще раз взглянул на черные завитки и постучал. Время остановилось. За дверью было тихо. Рокэ мог уйти, не сказавшись слугам, мог послать оруженосца к Чужому, мог налить себе сам.
Дик постучал еще раз и замер, настороженный, как одичавшая кошка. В вязкой тишине раздался скрежет поворачиваемого ключа, дверь распахнулась. Алва был у себя, Ричард вздрогнул.
– Юноша? – В сапфировых глазах мелькнула светлая искра. – Что стряслось? Вы спрятали в моем доме еще парочку святых?
А ведь это было! Ворон не выдал Оноре, остановил бунт, отпустил Робера. Эр Август ошибается, Рокэ в смерти епископа не повинен. Он не чудовище, что бы про него ни говорили, просто так получилось.
– Нннеет…
– Тогда в чем дело? Вы смотрите так, словно у вас за пазухой парочка ызаргов. Вы проигрались? Получили письмо из дома? Увидели привидение? Затеяли дуэль с десятком гвардейцев?
– Эр Рокэ…
– Заходите, – Алва посторонился, пропуская оруженосца. Судя по разбросанным по полу бумагам, он сидел на шкурах у камина. Зачем ему огонь? Что-то жег? Или пламя служит ему светильником? В любом случае он совершенно трезв. Рокэ поймал взгляд оруженосца, усмехнулся, собрал исписанные листки и небрежно швырнул на стол.
– Раз вы пришли, налейте мне вина.
Так сразу?! Дик, пытаясь унять дрожь, уставился на охваченные пламенем поленья.
– Да что с вами такое? – В голосе Алвы послышалось раздражение. – Наслушались проповедей о вреде винопития?
Ричард бросился к секретеру. Бутылки «Черной крови» открылись на удивление легко. Так же как и перстень. Два крохотных белых зернышка исчезли в темных горлышках, дело было сделано. Ричард трясущимися руками перелил вино в специальный кувшин – кэналлийцы пьют выдержанные вина не сразу.
– Так что все-таки произошло? – Герцог сидел в кресле спиной к огню, темноволосую голову окружал багровый нимб.
– Его преподобие… Оноре… убили.
– Праведники в Рассветных Садах, без сомнения, в восторге, – Алва по-кошачьи потянулся, – у них так давно не было пополнения… Что-то еще?
– Я… Я хотел спросить.
Почему он не придумал повод заранее? Что он хочет узнать? Не так – что он ДОЛЖЕН узнать, ведь завтра спрашивать будет не у кого.
– Эр Рокэ, как умер мой отец?
– Быстро.
– Как… Как Эстебан?
– Нет, – Рокэ слегка сдвинул брови, словно пытаясь что-то вспомнить. – Молодого Колиньяра я убил в горло, Эгмонта Окделла – в сердце. Если тебе нужны подробности, то мы стали на линию…
– Это была линия?!
– Разумеется.
Линия!!! В Лаик шепотом рассказывали, как это происходит. По земле проводится черта, секунданты разводят противников на расстояние вытянутой руки со шпагой. Левая нога стоит на линии, она не должна сдвигаться. Падает платок, и в твоем распоряжении несколько секунд, чтобы убить или быть убитым. В обычной схватке можно получить удовлетворение, ранив противника в руку или ногу, здесь или ты, или тебя. Правда, случалось, погибали оба.