— Господин Окделл, — смуглый паж лет тринадцати склонился в почтительном поклоне, — монсеньор велит вам одеться и спускаться вниз. Придворное платье подано, вам помочь?

— Нет! Идите.

Вообще-то зря он отказался. Черно-синий наряд не походил ни на облачение унара, ни на то, что Дик носил в Окделле, и юноша не сразу разобрался в покрое, застежки же оказались столь тугими, что одной рукой с ними было не справиться. Выручил слуга, пришедший поторопить оруженосца и, не спросясь разрешения, взявшийся за проклятые петли.

Дикон ожидал, что Ворон отчитает за задержку, но маршал, не сказав ни единого слова, взлетел в седло, вызвав у Дика смешанные чувства восхищения и злости. Дик дорого б дал и за такое мастерство, и за такого коня, рядом с которым Баловник казался крестьянской лошадкой. В довершение всего окделлский жеребчик в присутствии вороного мориска разнервничался, и Дик растерянно затоптался на месте, боясь опростоволоситься. Рука все еще болела, а ироничные взгляды маршала и слуг-кэналлийцев лишали уверенности.

От позора юношу спас Пако, взявший Баловника под уздцы. Лишь оказавшись верхом, Дик облегченно перевел дух и осмелился взглянуть на своего эра. Алва, не говоря ни слова, направился к воротам, вороному хотелось порезвиться, но он смирился и пошел шагом, красиво изогнув блестящую шею. Дик, вспомнив, что место оруженосца слева и на полкорпуса сзади, послал Баловника за жеребцом маршала, выдерживая дистанцию, но Рокэ придержал коня.

— Вам, юноша, следовало бы еще пару дней посидеть дома, но сегодня — день рождения королевы. По этикету Лучшие Люди являются во дворец в сопровождении семейства и оруженосцев с пажами. От первого Леворукий меня уберег, а вам придется потерпеть. После церемонии можете отправляться куда глаза глядят, только не заблудитесь: Оллария — город большой.

— Слушаю эра.

— Ричард Окделл, — перебил Алва, — называйте меня монсеньором или господином Первым маршалом. Мне все равно, но другие вас не поймут. Для Людей Чести я не эр, а враг и мерзавец, а для противной стороны враги все, кто произносит слово «эр», так что вы оскорбите и тех, и других.

— Слушаюсь, монсеньор.

— Годится, — кивнул Ворон и слегка тронул поводья — разговор был окончен. Дик вздохнул и последовал примеру монсеньора. Итак, обязанностей у свежеиспеченного оруженосца нет, вмешиваться в его дела Ворон не намерен, можно делать, что хочется, и встречаться, с кем нравится. Все повернулось лучше не придумаешь, но отчего-то было очень обидно.

3

Зодчий, построивший Новый Дворец, был отмечен Создателем. Роскошь не давила. Утонченная резьба, прекрасные статуи, изысканные сочетания цветов и узоров не ошеломляли, не унижали, а вызывали трепетное восхищение. Как поляна цветущих ландышей весной или тронутая позолотой березовая рощица в дни Осенних Ветров. Дику то и дело хотелось остановиться и рассмотреть привлекшую его внимание картину или фреску, но маршал равнодушно шел вперед, односложно отвечая на подобострастные приветствия. Ворону не было дела ни до окружавшей его красоты, ни до заговаривавших с ним людей, большинство из которых были одеты столь ярко и роскошно, что у Ричарда вскоре зарябило в глазах.

— Добрый день, Рокэ, — кто-то пожилой и грузный заступил им дорогу, — мы надеялись, вы хотя бы сегодня измените черному.

— Приветствую вас, маркиз, — слегка наклонил голову Алва, — уверяю вас, я могу выразить свою любовь к Ее Величеству иным способом.

В глазах маркиза мелькнуло что-то пакостное.

— Побойтесь Создателя, Рокэ. Никто в этом и не сомневается.

— Радует, что в этом государстве есть хоть что-то, в чем никто не сомневается, — задумчиво произнес Ворон. — Мое почтение, маркиз, идемте, Ричард.

— Ах, да, — не унимался грузный, — вы наконец обзавелись оруженосцем. Все были просто поражены.

— Я тоже был поражен, — заверил Алва. — Единодушием Лучших Людей и уважением, кое оные испытывают к Его Высокопреосвященству.

— И все же, — маркиз изнывал от любопытства. — Зачем вам понадобился оруженосец? Или все дело в его фамилии?

— Хотите упасть с лестницы? — любезно осведомился маршал.

— Создатель! Разумеется, нет! Но, Рокэ, мне казалось, вы не считаете меня своим врагом.

— Не считаю, — согласился Ворон, — потому и спросил. В противном случае вы бы уже летели. Идемте, Ричард.

Дик исполнил приказание с величайшей готовностью — толстяк с его хитрыми, сальными глазками был отвратителен, но, выходит, Ворон взял его назло Дораку?! Как же так?! И при чем тут его имя? Алва и Окделлы враждуют четыреста лет. Юноша понял, что запутался окончательно. Одна надежда — после церемонии он свободен. Может быть, удастся переговорить с эром Августом.

Смотреть по сторонам расхотелось. Теперь Ричард шагал вперед, не отрывая взгляда от украшенного сапфирами кинжала за спиной своего эра, которого следовало называть монсеньором. Наконец, они добрались до обширного зала, заполненного разряженными придворными, которые торопливо расступались перед Первым маршалом Талига. Рокэ, не оглядываясь, быстро шел сквозь толпу, и Дик, не представляя, правильно поступает или нет, двигался за ним.

Впереди замаячили богато украшенные двухстворчатые двери, у которых замерли, скрестив легкие алебарды, черно-белые гвардейцы. При виде маршала они сделали шаг в сторону, щелкнули каблуками и вытянулись, открывая проход. Рокэ с наступавшим ему на пятки Диком оказались внутри, и юноша сообразил, что это приемная Ее Величества.

Маршал, не задерживаясь, миновал стайку придворных дам в церемониальных платьях и, небрежно отодвинув белый, расшитый алым занавес, вошел в небольшую комнату. Катарина Ариго сидела у зеркала, и две служанки что-то делали с густыми пепельными волосами королевы. Дик не видел ее лица — лишь его отражение. Видимо, Ее Величество так же увидела их в зеркале. Королева вздрогнула, хотя, возможно, причиной послужила неловкость камеристки.

— Господа. — Голос Катарины был совсем юным, она вообще казалась слишком юной и хрупкой для тяжелого черно-белого платья и сложной высокой прически. — Мы всегда рады видеть Первого маршала Талига и его оруженосца.

— Оруженосца? — Рокэ оглянулся и посмотрел на Дика. — Действительно, оруженосец. Я велел ему идти за мной и забыл сказать, чтоб он остался в приемной.

— О, — быстро произнесла королева, — я рада этому юноше. Не сомневаюсь, Алва, вы не станете раскаиваться в своем решении.

— Ее Величество может не опасаться. Я, как известно, не раскаиваюсь никогда и ни в чем.

— Это нам хорошо известно, — Дику показалось, что королева вздохнула, — но прошу меня извинить, я еще не закончила свой туалет.

Дик решил, что они сейчас же выйдут, но Рокэ и не думал этого делать.

— Я надеялся на то, что Ее Величество еще не выбрала драгоценности. Надеюсь, этот камень послужит Вашему Величеству прямо сейчас. — В руках Ворона вспыхнула алая звезда. Алый цвет, цвет дома Ариго, который носил бы и Ричард, если б герцог Ги не отступил перед волей Дорака.