— Его дед был генералом от кавалерии, — сообщил Дик, но олларианца ответ не удовлетворил.
— От коня не родится ягненок, но от умного может родиться глупый, а от смелого — трусливый. Не дело ковать меч из глины и печь хлеб из песка.
Ричард был целиком и полностью согласен. Жиль доводил до исступления всех, кто имел несчастье провести в его обществе более получаса. Почему скорый на расправу Рокэ терпел при себе подобное недоразумение, было непонятно. Возможно, ему нравилось слушать, как офицеры при виде длинного порученца скрипят зубами.
— Юноша, — епископ строго глянул на Ричарда, — на улице жарко, прости Создатель, как у Закатных Врат, и томит меня и спутников моих жажда.
— Белое? Красное? Ликеры? — осведомился Ричард, подражая Ворону, чем заслужил одобрительный взгляд пастыря.
— Вижу, ты на том месте, на коем потребно, и будет из тебя со временем превеликий толк. Красного! А вам, воины? И не подпирайте вы двери, входите да садитесь. Маршал даром что из старой знати, а человек толковый, дурью не мается, не то что некоторые.
— И то, Вашпресвященство, — подал голос носатый, — потому мы к нему и сунулись. Дело-то делать надо.
Рокэ не мается дурью?! Да о его выходках болтает весь Талиг, для него нет ничего святого… Ричард стиснул зубы и занялся вином, но успел налить только епископу — дверь распахнулась, и на пороге образовался Жиль. Порученец двигался несколько быстрей, чем обычно, а на его лице отчетливо проступали красные пятна. Внук кавалериста встал точно посередине приемной и с негодованием уставился то ли на епископа, то ли на Дика, то ли на кувшин с вином. Бонифаций поднял седеющую бровь.
— Что с тобой, чадо, и где Проэмперадор?
Жиль Понси втянул ноздрями воздух, но ничего не ответил, а повернулся и, всем своим видом изображая возмущение, выплыл из кабинета в противоположную дверь.
— Ваше Преосвященство, — торопливо сказал Дик, — с вашего разрешения я вас оставлю и позову монсеньора.
— Иди, чадо, — разрешил Бонифаций, — а мы пока утолим нашу жажду.
Дик промчался по полутемному коридору, стараясь не обращать внимания на непонятным образом угодивший в сапог камешек, и уперся в запертую дверь. Это было непохоже на Рокэ, но мало ли что. Ричард пару раз стукнул по ухмыляющейся львиной роже.
— Пожар? — осведомился из-за двери Ворон. — Или потоп?
— Нет, — глупейшим образом ляпнул Дик, — но… Приехал… епископ и привез каких-то таможенников. Говорит, важно.
— Пожалуй, — откликнулся Алва, — распорядитесь подать Его Преосвященству вина и соберите совет. Я скоро буду.
— Он уже пьет.
— А адуаны?
— И они.
— Хорошо, юноша. Ступайте подливать и, если вас не затруднит, проследите, чтобы полчаса меня не беспокоили.
Ричард повернулся, но не сделал и шага, как камешек вновь напомнил о себе. Пришлось снимать сапог и вытряхивать мелкого гаденыша. Тоненький женский смех застал юношу стоящим на одной ноге. Дик не сразу сообразил, что смеялись за дверью. Так вот отчего Жиль пошел пятнами! Ричард с сомнением посмотрел на замочную скважину, но преодолел искушение. Он — дворянин, а не свинья, а вот Понси точно подглядывал, с него станется! Даром, что вчера, обнаружив в руках у Дика «Повесть о греховной любви рыцаря Бартоломея и прекрасной Констанции, супруги маркграфа Тарнау», разразился визгливой речью о недопустимости подобных писаний и непозволительной распущенности тех, кто их читает.
Ричарду пришлось спасаться бегством. Когда он вернулся, развратная греховная книжка исчезла. Дик полагал, что Понси ее сжег или утопил в Рассанне, но утром губернаторский слуга, убиравший комнаты порученцев, обнаружил скабрезную историю под подушкой у защитника нравственности. Красный, как рак, Жиль кричал, что это заговор и злополучную «Историю» ему подбросили. Оскар в это не поверил и оказался прав — если Жиль подглядывал за Рокэ и его любовницей, то книжку он и подавно умыкнул.
Смех повторился, перешел в шепот, затем из-за двери раздались звуки, живо напомнившие Дику о прекрасной Марианне. Юноша торопливо натянул сапог и побежал к гостям. Он успел вовремя — кувшин показал дно.
— Монсеньор очень занят, — заверил епископа Ричард, зажигая свечи, — и будет не раньше, чем через полчаса. Просил чувствовать себя, как дома. Жиль, будьте так добры, пошлите за Манриком, монсеньор собирает военный совет. Ваше Преосвященство, еще вина?
Алва и Вейзель появились одновременно, следом потянулись и другие. Бонифаций и не подумал освободить хозяйское кресло, но Алва, нисколько не смущаясь, уселся на раскрытое окно рядом с небольшим столиком, за которым обычно сидели порученцы. От Проэмперадора исходил едва уловимый запах тубероз, и юноша вспомнил, что именно так благоухала рыжеволосая свояченица губернатора. Жилю было на что полюбоваться! Юноша встретился с насмешливым взглядом своего эра и опустил глаза. Он не подглядывал, но как объяснить это Рокэ?!
— Итак, Ваше Преосвященство, — невозмутимо произнес Ворон, — вы и эти господа хотели меня видеть.
— Эти воины, — ворчливо изрек епископ, — пришли с открытой душой, предлагая помощь, но гордые их оттолкнули, а недальновидные не выслушали.
— Что может знать солдат, — бросился в бой Манрик, — оставивший свой пост? Товарищи этих скотов погибли в бою, а они удрали. Я обошелся с ними излишне мягко, их следовало повесить за дезертирство.
— Не судите опрометчиво, — блеснул глазами Бонифаций.
— Господа, — примирительно сказал Вейзель, — раз они уже здесь, давайте их выслушаем.
— Не имеет никакого смысла, — отрезал Леонард.
— Для вас, но не для нас, — вскинулся Савиньяк. Кавалерийский генерал был старше своего брата на тринадцать лет, но Арно отличался спокойствием и рассудительностью, а Эмиль не считал нужным сдерживать свои чувства.
— Говорите, чада, — постановил Бонифаций, опустивший для такого случая кубок.
Адуаны поднялись.
— Мы, — начал северянин, — стало быть, отлучились.
— Кто это может подтвердить? — скривился Манрик. — Никто!
— Но никто не может и опровергнуть, — заметил Феншо. До адуанов Оскару дела не было, но если начальник штаба лаял, командующий авангардом в ответ мяукал.
— Сначала, — перебил Рокэ, — назовитесь. Имя, звание, где служили.
— Клаус Коннер, младший теньент таможни, пост Бакра.
— Жан Шеманталь, младший теньент таможни, пост Бакра.
— И куда ж вы отлучились?
— На охоту, — потупился Клаус, — за тушканами. Господин капитан, царствие ему рассветное, дичины добыть просили, а у нас, осмелюсь доложить, собака…
— Где собака? — поинтересовался Рокэ, отцепляя от воротника рыжий волос. Так и есть, тубероза…