– Ты становишься все серьезней, – голос был забытым, но знакомым. Ричард вздрогнул и открыл глаза. Надо же, он все-таки задремал.
– Между прочим, здравствуй. – Паоло с бокалом в руке развалился в кресле напротив. На кэналлийце было платье для верховой езды, в вырезе рубашки светилась алым эспера. Странно, Дикон всегда считал товарища безбожником.
– Прости, задремал, – затряс головой Ричард. – Ты здесь? Как? Откуда?
– А где же мне быть? – удивился приятель. – Ночевать на улице – это слишком.
– Куда ты девался? – нужно выгадать время и понять, чего хочет Паоло. Когда-то они были друзьями, но родич Ворона – это родич Ворона. – Мы чего только о тебе не думали.
– Я был в Агарисе, – сообщил кэналлиец, – у нас с отцом Германом там дела. Много дел.
– Я рад, что ты зашел, – промямлил Ричард, сам не понимая, врет или нет. – Когда ты вернулся?
– Летом. – Паоло с любопытством оглядел кабинет, и Дику стало неуютно. Если приятель бывал здесь и раньше, то спросит про портреты. И про кабаньи головы. Конечно, воля Альдо – закон, но только не для кэналлийцев.
– Не знал, что ты эсператист. – Если не хочешь расспросов, спрашивай сам.
– А я эсператист? – удивился Паоло. – Никогда бы не подумал.
– Ну, ты же носишь эсперу...
– Это подарок, – смуглые пальцы коснулась алой звезды. – Ты ведь любишь подарки?
На что он намекает? На Сону? На особняк? На дружбу Альдо? Ссоры Ричард не хотел, но если Паоло – враг Раканов, она неизбежна.
– Прекрасное кольцо, – одобрил Паоло, отхлебнув вина. – Красные камни, золотая молния... тонкая работа. Предвещает победу. Только вот чью?
– Кольцо? – переспросил Ричард, глупейшим образом уставившись на свои руки. – Какое?
– Оно осталось у лекаря, – уточнил бывший однокорытник, – оно было ему нужно.
– Ты о чем? – Дик внимательно вгляделся в позабытое лицо, оно было спокойным, как у Придда.
– Смотри, – длиннопалая рука метнулась вверх, указывая на портреты. – Твой предок тебя не понял. Он не любил отравителей.
Кольцо с молнией... Отравитель... Паоло знает все, но от кого? От Ворона или от Робера?
Нужно было что-то говорить, а потом скорее всего драться, но не левой же! Выгадывая время, юноша глянул на картины. С правого портрета глядела серая собака, Алана Святого на нем не было. Портрет отца тоже изменился: герцог Окделл стоял на груде выпиравших из багровой жижи трупов, в руке у Повелителя Скал был фамильный кинжал, нога в забрызганном сапоге упиралась в тело Робера Эпинэ.
– Что это?! – выдохнул Дик. – Кто это повесил?!
Ричард рванул звонок и не рассчитал силы. Оборванный шнурок упал на пол, Паоло его подхватил грациозным жестом танцора.
– Не следует бояться того, что уже произошло, но ты спрашивал, почему я не зашел раньше. Потому, что раньше ты был жив.
Что он сказал? Святой Алан, что он сказал?!
– Ты мертв, Дикон, как это ни печально. – Паоло поставил бокал на ручку кресла и прижал к глазам ладони. – Яд был в вине. В красном вине. Увы, ты, как и все северяне, не чувствуешь букета.
– Яд? – пробормотал Ричард. – Яд?
– Кахаэтис фалинхоэ, – уточнил отец Герман, кладя узкую руку на плечо Паоло. – Противоядие неизвестно, но у такой смерти есть свои преимущества. Вы, по крайней мере, не мучаетесь, просто не можете встать. Через полчаса вы потеряете сознание, так что советую распорядиться оставшимся временем как можно разумнее. Вам налить?
Ричард ничего не ответил. Олларианец наклонил кувшин, свет затравленно заметался по черно-красной струе. Отец Герман протянул юноше бокал, на плече священника топорщилась трехцветная кошка, ее глаза были прозрачными и зелеными, как незрелый крыжовник.
– Пей, Дикон, – сказала тварь и облизнулась, – это хорошая лоза. Четверо подарили нам радость, так радуйся...
Хорошая лоза... «Черная кровь»... Проклятый лекарь! Это сделал он... Лекаря привел Наль, которого он объявил своим наследником. Наль всегда ему завидовал, и еще он хочет Айрис. Они сговорились, сестра и кузен, и воспользовались первым удобным случаем.
– Я предупреждал вас, тан Окделл, – заметил священник, – вы не послушали. Что ж, ваш выбор и ваше право. Пейте, это все, что вам осталось.
3
«Пейте, это все, что вам осталось...» – руки двигались с трудом. Но Ричард все же отшвырнул проклятый бокал. Может, в нем и не было яда, даже наверняка не было, но вино было все тем же. «Черная кровь»... Как легко в ней растворить яд, белая крупинка тает и исчезает, словно ее и не было... Все, как было, только вместо жизни – смерть.
Алатский хрусталь разлетелся множеством жалящих искр, золотистый ковер набух темно-красным... Ричард отстраненно подумал, что теперь по этому ковру будут ходить Айрис и Наль, и проснулся. В своей постели. Живой... Рука болела, но терпимо, лунные блики ползали по стенам, играли на оружии, скользили по кабаньим мордам, которые он уберет завтра же. И плевать, что на обивке останутся пятна, он не может больше жить среди этих трофеев! Теперь Ричард не понимал, зачем приказал стелить себе в кабинете, можно подумать, в доме мало спален. Лучше всего перебраться прямо сейчас, но герцог, среди ночи меняющий кровати, уважения не вызывает. Придется дождаться утра.
Юноша повернулся на бок, пытаясь устроиться поудобней, не задев при этом руку. Спать хотелось чудовищно, но где два кошмара, там и третий. Впрочем, во втором был свой смысл – в доме есть врач, и врач этот может приготовить успокоительное. Повелитель Скал сел, пытаясь нащупать огниво, но вместо этого задел какую-то склянку, та опрокинулась. Ричард махнул рукой на огниво и зашарил рукой в поисках шнура от звонка. Теплая бархатистая змея отыскалась сразу же, герцог Окделл позвонил, прикидывая, что отвечать, если лекарь примется расспрашивать.
Врать врачам и исповедникам нельзя, но есть вещи, о которых не следует знать никому. Мэтр Шабли говорил, что сны есть отражения наших мыслей, чаяний и опасений, их лучше держать при себе. Ричард пригладил волосы и услышал шаги, тяжелые и медленные.
Слуги так не ходят, так в этом доме вообще никто не ходил. Ворон передвигался легко и стремительно, а по лестницам почти бегал, Хуан крался, как кот, и своих головорезов вышколил так же, а Савиньяки звенели шпорами и смеялись. Врач? Но мэтр Хелльбах был хоть и толстым, но суетливым, и потом, откуда дежурному лакею знать, что Монсеньору нужен медик?
Шаги приближались. Кто-то большой, уверенный в себе и своем праве, поднимался по лестнице. Кто?! И где Джереми, раздери его кошки?! В комнате полно оружия, но какой прок однорукому от алебард и незаряженных мушкетов, а сабли, шпаги и кинжалы вывез Хуан, но это не он! Вздумай работорговец вернуться, его бы никто не услышал. Ричард вновь затряс шнур, ненавидя себя и за свой страх, и за свою беспомощность. Если со звонком в порядке, сюда сбежится весь дом, а если нет? Нужно запереть дверь, но ключа нет. Единственное, что осталось, – это встать, взять с камина подсвечник, отступить за ширмы и ждать. Ночной гость один, если ударить в висок, с ним будет кончено.