– Ваше вино, – Вица подошла ближе, чем было нужно, – ее даже Клемент не испугал. Девушка явно ждала, что ее шлепнут или ущипнут, но Роберу этого не хотелось, по крайней мере сейчас. Талигоец сам налил себе вина и сунул Клементу под нос изрядный кусок сыра. Вица не уходила.
– Что еще желает гици?
Уважающий себя дворянин тут же бы и показал, что он желает, но нынешним утром Роберу никакие девчонки не требовались. Талигоец нахмурился, припоминая какую-нибудь шутку, но его выручил толстый Янош, исполнявший в Сакаци обязанности старшего слуги.
– Сударь, – усы толстяка и те показывали, что он нипочем бы не помешал господину тискать девчонку, когда б не крайняя нужда, – прощения просим.
– Что такое? – с готовностью откликнулся Робер.
– Тут дело такое… Гость приехал, а хозяйка не вставали… И гици Альдо не вставали… А гость не нашенский, мало ли…
– Что за гость?
– Лошадь лучше не придумаешь, а сам дерганый.
– Хорошо, я с ним поговорю, – Робер поставил бокал и взглянул на крыса. Клемент, выбирая между дружбой и сыром, на сей раз предпочел сыр, и Робер его не осуждал. Тем более в закрытой комнате приятелю ничего не грозило. Иноходец хмыкнул и вышел.
– Янош!
– Слухаю, гици.
– Янош, а на что вам тут столько кошек?
– И, гици… То не мы разводим, а они плодятся. Ну и ладно! В дверь кошка, нечисть в окошко… Сколько лет прошло, все путем, а нет-нет да и припомнишь. Особливо к осени.
– А что такое?
– Йой, – усы значительно встопорщились, – жуткое дело было. Но давно, четыреста годков тому, никак не меньше. Аполку, гицу тогдашнюю, полюбовница хозяйская извела, а та вернулась и такого наворотила… Да вы у хозяйки спросите, она знает.
Надо и впрямь спросить, забавно все-таки.
– Робер!
– Во имя Астрапа, Дикон! Откуда?!
4
– Дикон? Откуда?! – Робер Эпинэ смотрел на Ричарда и не верил своим глазам. Дик тоже не верил, что наконец нашел своих.
– Робер, я…
– Потом! – сильные руки сграбастали юношу за плечи. – Янош, позаботься о лошади герцога Окделла. Дикон, ты голоден?
– Нет, не очень…
– Врешь ведь, – улыбнулся Робер. Он был рад, очень рад, но что он скажет, когда узнает правду?
– Робер, случилось столько всего…
– Не сомневаюсь, но у нас будет время поговорить. Пошли!
Замок Сакаци был большим и красивым. Наверное. Потому что Дик смотрел по сторонам и ничего не видел. Он снова был у Барсовых Врат со сломанной шпагой против бириссца в кольчуге, ночь раздирали алые сполохи, рвался порох, кричали и ругались люди, а потом раздался выстрел, и из багрового сумрака вышел Мишель Эпинэ, оказавшийся на самом деле Робером, единственным уцелевшим сыном маркиза Мориса. Они расстались, не надеясь на встречу, но встретились. У горы Бакна. Это было неожиданно и страшно – связанный пленник, хищные чужие лица, подступившая к горлу тошнота, резкий окрик эра, решение бежать, оказавшееся ненужным, торопливый прощальный разговор… И вот новая встреча, самая счастливая. Была бы счастливой, если б ни его, Дика Окделла, слабость и глупость.
– Робер, ты не знаешь… Что сейчас в Олларии?
– В Олларии? – Эпинэ резко остановился и внимательно посмотрел на Дика. – Это ты меня спрашиваешь?
– Я… Я сейчас из Агариса. Я не знал, что вы уехали, не сразу нашел…
– Понятно. И как ты нас отыскал?
– Мне помог барон Хогберд.
– Он тебе понравился?
– Ну…
– Не понравился и правильно сделал. Хогберд – редкая сволочь, надеюсь, ты ему ничего не рассказал?
– О чем?
– Откуда мне знать.
– Я просто сказал, что ищу Альдо Ракана.
– Не меня?
– Ну… Я боялся повредить твоим родичам.
– Эпинэ уже ничто не повредит, – махнул рукой Робер. – Заходи, располагайся. Здесь я живу.
В окна вцепился дикий виноград, на ковре валяется раскрытая книга, постель сбита, у изголовья – бутылка вина. В кабинете Рокэ тоже были вино и книги. И еще гитара…
– Садись, кому говорят! Значит, ты все-таки удрал?
Если бы! Он приехал на деньги Ворона и на его лошади, у него в порядке все бумаги, он путешествует по поручению Первого маршала Талига.
– Я не удирал. Хотел, но…
Робер ждал ответа. Дик, оттягивая разговор, зачем-то полез в карман и нащупал треклятое кольцо. Его надо вернуть, никуда не денешься. Юноша вытащил перстень и протянул Иноходцу.
– Что это? – Робер с неподдельным удивлением смотрел на алые искры.
– Это… Это твое… Перстень Чести рода Эпинэ, он сделан еще при Раканах, – Дик нажал золотой зигзаг, кольцо открылось. – Тут был яд. Если женщина рода Эпинэ вела себя недостойно…
Робер молчал, и Дик осторожно положил кольцо на стол. Страшная вещь.
– Я не слышал, чтобы кто-то из моих родичей поил женщин отравой, – тихо сказал Робер. – Я вообще не слыхал, чтоб в нашей семье водились отравители. Дураки, это да, это бывало, но отравители…
– Эр Август говорил, это кольцо Эпинэ…
– Кансилльер мог ошибиться. Откуда ему знать о том, что было до Франциска? Штанцлеры в Талиге недавно. Ладно, Дикон, хватит об этом.
– Робер, ты… Ты не возьмешь кольцо?
– Нет.
– Что же мне с ним делать?
Робер ненадолго задумался.
– Знаешь что… Мы его продадим, деньги тебе не помешают.
– У меня есть деньги, – торопливо сказал Ричард.
– Рокэ продолжает швыряться золотом, – улыбнулся Эпинэ. – Чего он хочет?
– Хочет?
– Ну, если ты не удрал, значит, тебя прислал Ворон.
Робер Эпинэ не сомневался, что оруженосец привез послание от своего эра. Святой Алан, а что еще думать, если Ричард Окделл разъезжает по Агарии и Алату с подорожными, подписанными Первым маршалом Талига?
– Ну же, Дикон, – Робер улыбнулся, – не бойся. Что бы ни велел передать Алва, ты только посланник. И забери меня Леворукий, если я оскорблюсь или упаду в обморок.
В семье Эпинэ не было отравителей… Робер и помыслить не может, что сын Эгмонта поднял руку на человека, которому присягнул.
– Робер, – начал Ричард, но их прервали самым решительным образом. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались решительного вида чернокудрая дама и высокий улыбающийся парень.
– Ну, – выпалил он с порога, – где мой верный вассал?
– Монсеньор, – пролепетал Дик, лихорадочно соображая, что говорить.