Это Манрик. Скотина! Он что, всерьез вообразил себя Сильвестром?
– Ее величество должна объяснить некоторые вещи, которые всплыли во время расследования покушения на герцога Алву.
– Да, – повторил Фердинанд пустым голосом, – да… Мы хотим знать правду.
– Слуги Ги Ариго показали… – зашелестели бумаги, еще раз скрипнуло кресло, что-то мягко стукнуло, – показали, что их покойный господин находился в переписке с Гайифой и Дриксен, а также тайно созывал собрания, в которых принимали участие Август Штанцлер, Вальтер Придд, Людвиг Килеан-ур-Ломбах, братья Феншо-Тримейн и другие лица. Мажордом слышал, как Иорам Ариго говорил Августу Штанцлеру, что Оллары досиживают свой круг и через год на троне будет здоровая кровь, на что Штанцлер велел соблюдать осторожность, а Иорам засмеялся и сказал, что «навозники» ничего не заметят. Ваше величество может пояснить, что имели в виду заговорщики?
– Да, – зачастил король, – на что намекал Штанцлер? Леопольд полагает…
– Ваше величество, – вмешался Манрик, – пусть ее величество отвечает на вопрос.
– Да, конечно… Пусть отвечает.
– Пересказ слугами слов умершего господина не имеет веса, – тихо произнесла королева. – Мои братья, к несчастью, мертвы и не могут ничего сказать. И все равно эта ложь опровергнута.
– Каким же образом, ваше величество? – скрипнул Манрик.
– Мои братья были взяты в Багерлее, – Луиза не могла видеть собеседников, но не сомневалось: Катарина смотрит только на короля. – И они вышли оттуда. Его высокопреосвященство счел их невиновными, а в его распоряжении находились те же улики и те же свидетели. По Уложению Франциска, нельзя вновь выдвигать единожды опровергнутое обвинение. Мои братья оправданы.
– Это правда, – перебил Фердинанд, он был явно обрадован. – Сильвестр сам нам сказал, что Ги и Иорама надо отпустить. Он бы не стал этого делать, будь там заговор. Это все Гайифа и Дриксен, они всегда нас ненавидели. С Варастой и бунтом у них не вышло, они решили внести разлад в нашу семью…
– Ваше величество не осведомлены обо всем, – влез кансилльер. – Его высокопреосвященству не удалось проследить связи братьев Ариго и графа Килеана-ур-Ломбаха с дриксенскими и гайифскими шпионами, а подвергнуть родственников ее величества допросу с пристрастием посчитали неправильным. Именно поэтому графа Ариго и графа Энтрага отпустили. Временно. Я это знаю, его высокопреосвященство со мной советовался. Он не сомневался в существовании совместного заговора Приддов, Окделлов, Ариго и Раканов с одной стороны и иностранных агентов – с другой. И в этом заговоре немалая роль отводилась ее величеству и ее братьям.
– Придды и Окделлы, – с ненавистью проговорил Фердинанд Оллар. – Всегда Придды и Окделлы.
– И Эпинэ, – подсказал кансилльер. – Эта фамилия виновна более других. Герцоги Эпинэ были обласканы предками вашего величества и отплатили черной неблагодарностью.
– Да-да, – король был рад любому поводу сменить тему разговора. – Я помню. Я сегодня же подпишу указ о введении в Эпинэ военного положения и передаче губернатору Сабве особых полномочий.
– Это мудрое решение.
Луизе показалось, Леопольд Манрик сейчас замурлычет. Госпожа Арамона по-прежнему ненавидела Катарину Ариго, но в данный момент хотелось удавить не ее, а рыжего выскочку.
– Ваше величество, – прошептала Катарина, – в Эпинэ живут ваши подданные, а не враги. Простые люди не должны платить за прегрешения знати.
Мерзавка права, никуда не денешься. Она говорила так, как должен говорить сюзерен, защищающий своих вассалов. А сюзерен только сопел! Святая Октавия, что ж такое творится?
– Эпинэ – рассадник крамолы, – отрезал Манрик, – так же как и Надор. «Простым людям» пора понять, что они подданные Олларов, а не выродившихся аристократов. Тогда корона будет их охранять, но не раньше. Пусть берут пример с варастийцев, бергеров, кэналлийцев.
– Кэналлийцев не нужно охранять, – голосишко Катарины дрожал, но она не сдавалась. – Введите туда войска и посчитайте, сколько оттуда сумеет выйти. А простые талигойцы…
– Ваше величество, – Манрик явно терял терпение, – ее величество умело уводит разговор в сторону, но мы не должны поддаваться. Введя в Эпинэ военное положение, вы поступите весьма мудро, особенно в свете предстоящей передачи герцогской короны и титула достойным слугам вашего величества. Но нам следует вернуться к доказательствам вины ее величества перед короной и королем. Герцог Колиньяр полагает, ее величество осведомлена о предательстве своих братьев, способствовала бегству Августа Штанцлера и изменяла своему супружескому долгу.
Рыжий скот замахнулся на Ворона? На пару с Колиньяром?! С тем все ясно – мстит за сынка, но Манрик?!
– Мы… Наше мнение таково… Мы рассмотрели…
Закатные твари, чего он так мычит? Он король или корова?! Вышвырни Манрика вон, дай жене пощечину, вытряси из нее правду, если ты ее не знаешь, хотя как это не знаешь?! Все знают, а ты – нет?
– Если ее величество виновна, она будет наказана, – разродился Фердинанд. – Но пока вина не доказана, человек невиновен.
– Она доказана, ваше величество.
– Катарина, – голос короля стал глухим и хриплым, – поклянитесь здоровьем детей, что вы не виновны перед Талигом и его королем.
– Клянусь, – шлюха врала, но она спасала не только себя, но и детей. Луиза на ее месте тоже бы солгала четыре, четыреста, сорок тысяч раз. Любая мать будет защищать своих детей, хоть с пистолетом, хоть в постели с тем, у кого этот пистолет есть.
В гостиной что-то зашуршало. Платье Катарины?
– Я исповедовалась своему духовнику во всех своих грехах. – Луиза отдала бы один глаз за возможность видеть лица королевы и короля. – А мой духовник исповедовался перед его высокопреосвященством. Квентин Дорак знал обо всех моих прегрешениях, но он ушел в Рассветные Сады. Ваше величество, по праву Франциска, вы – глава нашей церкви. Примите исповедь моего духовника, и узнаете все. Но, – в голосе Катарины засквозило отвращение, – господин Манрик не является моим исповедником.
– Мы… Мы готовы… Мы…
– Ваше величество, – не отступил Манрик, – семейство Ариго тайно исповедует эсператизм, вряд ли ее величество исповедовалась олларианскому священнику во всех своих прегрешениях. Герцог Колиньяр собрал убедительные доказательства тайных встреч ее величества в аббатстве Святой Октавии с Эгмонтом Окделлом, Мишелем Эпинэ, Джастином Приддом, Оскаром Феншо-Тримейном и Ричардом Окделлом.
Вот, значит, как… На Ворона Манрик с Колиньяром замахнуться не смеют, вот и притягивают за уши все, что под руку подвернулось. Эгмонт Окделл и Морис Эр-При подошли бы больше, но в отцы пятилетнему наследнику покойнички не годятся. Нет, в том, что королева – прирожденная шлюха, госпожа Арамона не сомневалась, но королеве Талига завести любовника непросто. Вернее, не завести, а скрыть. Про Алву знали все, про других никто не слышал, и немудрено. Катарина жила в стеклянном ящике: днем не продохнуть от титулованных баб и камеристок, ночью в смежных с опочивальней ее величества комнатах торчат дежурные дамы. Изменишь тут, кошки с две! Остаются храмы, но и там не особо разгуляешься.