– Не пойдёт. Или все бабки сейчас, или бегунок остаётся здесь. Причём, уверяю тебя, это будет недолго. – Армин откровенно издевался.
Гнев ударил Благуше в голову, помутил разум. И жаловаться ведь властям на такое самоуправство строфника некогда, мелькнула мысль, просто нет времени, да и вряд ли здесь найдётся такой сочувствующий, как Обормот, тот-то почти что своим был…
Швырнув с плеча наземь мешок со снаряжением, слав поднял кулаки и пошёл на строфника.
– Но-но. – Армин попятился, понимая, что шансов справиться с рослым и дородным славом у него немного, и оттого бледнея на глазах. – Руками в трактире на помосте будешь размахивать, а не здесь! Вай! Сейчас стражу кликну!
Благуша опомнился и остановился. Встряхнул головой, прогоняя муть. Скрипнул зубами – придушить армина, оно, конечно, легче всего, но, во-первых, это не в его миролюбивом характере, а во-вторых, что потом? Как он будет жить с таким грехом на душе? Не говоря уже о том, что его попросту задержат стражники, и Милки ему из каталажки точно не видать. Тут до него дошло сказанное армином.
– На помосте, говоришь, оторви и выбрось… Благодари свою жалкую судьбу, строфник, что подал хорошую мысль. Но смотри – продашь камила до моего возвращения, пожалеешь!
– Видали мы таких грозных, купи-продай – продолжал храбриться армин, размахивая руками и брызгая изо рта слюной, заплевав при этом половину кучерявой бороды. – Когда ты вернёшься снова, тебя будет ждать стража!
Благуша понял, что взял неверный тон, и сбавил обороты.
– Хорошо! Сделаем по-честному, оторви и выбрось! – Он сорвал с пояса кошель с бабками, забрал одну матрёшку, а остальное вручил армину. – Здесь четыре матрёшки с небольшим. До моего возвращения камила не продавай. Договорились? И присмотри за моим мешком со снаряжением, а то он мне руки будет связывать.
– Хорошо, уважаемый, – армин сразу льстиво заулыбался. – А ты никак в «Удачливый хрен» пойдёшь, на помосте счастья пытать? Так ты, наверное, боец знаменитый, купи-продай? А звать-то тебя как, может, слыхать приходилось?
Благуша, не слушая льстивые речи, лишь досадливо дёрнул плечом, резко развернулся и в самом мрачном, но решительном расположении духа кинулся из загона вон. В трактир. Другого честного способа заработать недостающие бабки он не видел.
Оказывается, всё получается, ежели попробовать.
Апофегмы
– Здорово, дед, давненько ты к нам, смешные цены, в «Удачливый хрен» не заглядывал.
– Дела, кхе-кхе, сынок, дела, ядрёна вошь, всё некогда, понимаешь… Налей-ка мне кваску душистого.
– Конечно, дед, кваску так кваску. Хорошо хоть дела-то идут? Поди, всё так же, смешные цены, бумагомаранием занимаешься?
– Да хорошо, хорошо, ядрёна вошь, работа продвигается… У тебя, я вижу, тоже посетителей хоть отбавляй, удачный вечер, а?
– Что верно, то верно, скучать не приходится. Прямо перед тобой так вообще потеха была, жаль, что тебя не оказалось, сам бы увидел…
– А что такое, ядрёна вошь?
– Да вышла тут, дед, интересная история, смешные цены! Мы же с тобой знаем, как ставилы дела свои иногда обыгрывают, верно? Ежели профессионал-рукомахальник завсегда побеждать будет, то тюфяки всякий интерес к схваткам потеряют, а двоих профессионалов не всегда и выставишь, они в любом домене нарасхват. Вот и нужен иногда тюфяк на подставу, смешные цены, который победит! Правильно говорю?
– Ну да, ядрёна вошь, ну да, кхе-кхе… Так что же произошло?
– А то, что желающих всё нет и нет, наш рукомахальник, Бычара, ты его знаешь… Нет? Давненько ты, дед, не заглядывал, Запора уже декада как нет, отмахался Запор, свернули ему шею на профессиональных игрищах в Простор-домене, сейчас у нас Бычара пасётся. Да я тебе его опишу, увидишь – сразу узнаешь. Родом он из Нега-домена.
– Да они ж там мелкие все, ядрёна вошь!
– Знаю, что мелкие, дед, не перебивай. Бычара же – ростом двадцать ладоней с хвостиком, плечи – в вагон не влезает, ручищи – только Махину обнимать, в общем, тот ещё нанк. А так – такой же узкоглазый и желтокожий, как и другие его сородичи. Только башка выбрита наголо, лишь на затылке длинная прядь оставлена, да ещё и в косичку заплетена, как иногда делается у русалов. Ну, время как раз после полуночи, Бычара расхаживает взад-вперёд по помосту, ходит и ходит, а желающих потешиться на кулачках всё нет и нет. Рядом, как водится, стенку спиной подпирает его ставила, Кракен, да зевает от скуки так, что аж челюсти трещат. Надо сказать, что они уже второй час так развлекались, поэтому в конце концов махнули рукой да пошли перекусить в отходную. Вот тут этот парень и забегает – прямо с порога рвёт к помосту, словно за ним по пятам мифический ханыга гонится со сворой анчуток на спине. Заскакивает на помост и кличет ставилу. Тот, конечно, выходит – кто же выгодное дельце пропустит, – оценивающе так осматривает этого тюфяка…
– Здоровяк небось, ядрёна вошь?
– Да ничего, крепенький с виду слав попался, да только по сравнению с Бычарой он всё равно что малолеток рядом со взрослым. А одет в какой-то деревенский армяк, красный, потрёпанный, правда штанцы ничего, смешные цены, по последней моде – из синего плиса. Тебе подлить, дед? Может, что покрепче? Нет? Ну, как знаешь, неволить не буду… Так вот, смешные цены, первым делом Кракен, конечно, проверяет, есть у слава матрёшка в залог, затем зовёт своего рукомахальника. Бычара выходит. Не спеша так поднимается на помост и останавливается против слава. Тот чуть за сердце не схватился, когда увидел, каков Бычара собой. Ну, народ в трактире оживился, подколы со всех сторон сыплются, все уже решили, струхнёт слав, уйдёт несолоно хлебавши – куда ж против такого громилы! – ан нет, удивил нас парень. Когда первое впечатление сгладилось, решительно скинул армяк и головой мотнул, начинай, мол. Кракен, конечно, рад стараться – попридержал его да понёсся по залу ставки собирать. Народ ржёт, смешные цены, слава уже похоронили, ставки против него один к пяти, а тот лишь хмурится, когда это слышит, и терпеливо ждёт. Видно, здорово его с бабками припёрло, до зарезу нужно для какого-то дела. Да ещё подгоняет ставилу, говорит, некогда ему, он, видите ли, торопится. Каков фрукт, смешные цены, а?
Народ как услыхал, так от смеха животики надорвал да под столы штабелями попадал. Тут из зала возвращается Кракен с целой охапкой бабок в руках, сияет, естественно, как начищенная лампада, и объявляет первый раунд. Повёл Бычара так плечами лениво, как два храма передвинул, переступил с ноги на ногу, аж помост под ногами задрожал, и грозно промычал своё коронное «Замочу!». Да и двинулся к славу, потрясая огромными кулаками в воздухе. Нормальный человек, ежели хоть капля разума осталась, наутёк бы кинулся, а тот – навстречу. Я уж решил – ненормальный попался, потому что только дудаки ничего не боятся. Или захотел таким способом, смешные цены, счёты с жизнью свести. Народ хохмит, все кому не лень подбадривают слава, хотя против него же и ставили, да тот даже внимания ни на кого не обращает, насмешки отлетают от него, как ореховая скорлупа от зубов. Лицо хмурое и сосредоточенное, в глазах решимость – дальше некуда, видно и вправду на что-то надеется.