Когда их стало так много, что они образовали плотное кольцо вокруг моего пригорка, и среди массы их пёстрых тел некуда было ступить, произошло качественное изменение. С момента появления этих зверей, наблюдая за их странным поведением, я подсознательно ожидал чего-то необычного, но не того, что произошло.
Их тела слились.
Оплыли и соединились друг с другом, как капли ртути, в сплошной пёстрый ковёр. Волна шевелящейся живой плоти. Не замечая, как оказался на ногах, я ошеломлённо замер. Я понимал, что если эта штука решит напасть, то остановить её будет невозможно. Ни игломет, ни плазмоган для этого не годились – просто не успею. Какая-нибудь часть все равно до меня доберётся…
На этом превращении дело не закончилось. В одном месте над поверхностью волны в воздухе проступила какая-то рябь – словно роящееся облако светлячков. И неожиданно развернулось широкое голографическое полотно с размытыми краями, по которому поплыли розоватые энергетические разводы, начавшие складываться во что-то хаотичное, не поддающееся определению…
Гобелен Фасгалиа!
Вот оно что. Часть волны накрыла участок, где лежал корпус Умника, в контейнере которого находился гобелен в упакованном состоянии. И каким-то образом сумела его запустить… да, это произошло не случайно. Не могу объяснить, как я это понял, но представление предназначалось именно для меня.
Отреагировав на моё внимание, хаотичный рисунок задвигался быстрее, меняя окраску и детализацию. Постепенно прорисовался пейзаж – стройные ряды деревьев ладжи, уходящие вдаль, узкие зеленые листики с серебристой изнанкой поблёскивают в лучах солнца… Да, солнце там было своё. В окружающем воздухе повис тонкий шелест листвы и пение ранних птиц, лёгкий ветерок донёс запах – характерный, ни с чем не сравнимый терпкий запах ладжи в пору созревания семян. Среди местного чешуйчато-лиственного леса растительность Новы-2 смотрелась абсолютно чуждо…
Вскоре я заметил человеческий силуэт, быстро перемещающийся среди деревьев в мою сторону. Эту картину я смотрел десятки раз. Легенда из далёкого прошлого об аристократе из Дома Никсардов, когда-то оказавшем для Шелты неоценимую услугу. Правильные черты лица, глубоко посаженные карие глаза под изломами тёмных бровей, прямые короткие волосы… Ровное дыхание идущего слышалось где-то совсем рядом, а в глазах горела неукротимая ярость… Он торопился и шёл быстро, почти бежал. Полы тёмного плаща развевались в такт шагам. Тропинка, усыпанная прелой листвой, ленивыми изгибами вилась между соседними рядами треугольных серо-стальных стволов… Предчувствие непоправимой беды гнало его вперёд, словно лесной пожар, следующий по пятам. Да, сколько раз я видел эту сцену… Картина Фасгалиа отражала реальные события прошлого, но задумана была так, чтобы каждый раз история повторялась несколько иначе, незначительные детали менялись, придавая запечатлённым событиям некоторую новизну…
Взгляд быстро приближавшегося человека упал на меня. На его лице мелькнуло изумление, он даже приостановился. Он торопился на встречу со своим врагом и совсем не ожидал увидеть на пути кого-то ещё…
Этого не могло быть, но это было именно так.
Сценарий пошёл совершенно иначе.
Человек приблизился к самому краю картины, не отрывая от моего лица изумлённо-заинтересованного взгляда, а затем…
Рука против воли легла на игломет, зябкий холодок прокатил по позвоночнику…
Нога в тёмном ботинке ступила на жёлто-зелёный мох Утопии-4. Ткань гобелена потянулась было вслед, словно сопротивляясь своеволию своего персонажа, но отпустила, когда человек сделал ещё один шаг, по-прежнему не спуская с меня внимательного взгляда. Теперь он весь был вне картины.
Я не заметил момента слияния сознания с псевдодействительностью, как это обычно происходит при просмотре гобелена. Потому что, адово семя, не было никакого слияния. Готов поклясться. Просто этот человек, его образ, не существующий вне картины, взял и вышел из неё… Видимо, я слишком сильно приложился головой при падении. Или ломка на станции, как я и подозревал, не прошла бесследно, что сказалось именно сейчас. Одно наложилось на другое…
Ерунда. Всю свою сознательную жизнь я доверял глазам, каким бы невероятным ни казалось то, что видишь. В Академии учат тому же самому – умению принимать очевидные факты, буквально вбивая это в особенно строптивые головы. Наверное, именно поэтому шелтян так трудно удивить чем бы то ни было – вместо удивления следует осмысление и трезвый расчёт. При необходимости – ответная реакция, если возникает угроза для собственной жизни. Ведь иногда лишь какие-то доли секунды отделяют тебя от той грани, за которой поджидает смерть.
Укоренившаяся в подкорке привычка взяла своё и сейчас – отбросив предположения о своём безумии как беспочвенные, я просто наблюдал за происходящим. Хотя, надо признаться, находясь в некоторой прострации.
Мягко ступая по жёлто-зеленому мху, человек аккуратно обогнул тело Менги и медленно подошёл к подножию моего пригорка.
– Не хочешь спуститься, чтобы поговорить? – дружелюбно поинтересовался он совершенно обычным голосом среднестатистического гражданина Новы-2.
– Ты не Никсард, – резче, чем хотелось, ответил я, не трогаясь с места.
– Естественно.
Его внешность после этого признания стала расплываться. Несколько секунд… и передо мной стоял Хэнк, растянув губы в знакомой ёрнической ухмылке.
– Это тоже обман.
– Конечно, – опять согласилось со мной это нечто. – Я лишь использую предоставленные мне образы, знакомые тебе лично. Так ты не хочешь спуститься?
– Нет.
Очередная «переплавка», и передо мной снова Никсард.
– Тогда хоть присядь, что ли, – укоризненно предложил он. – Не очень-то приятно задирать голову, когда ты наверху. Так уж и быть, чтобы лишний раз тебя не нервировать, подниматься к тебе я не стану.
Просьба была необременительной, поэтому я медленно опустился на корточки, не спуская насторожённых глаз с этого создания.
– Спасибо. Так гораздо лучше. – Он улыбнулся и потёр пальцами подбородок. Очень естественный жест. – Наверное, тебя интересует, откуда я о тебе знаю. О тебе, о Хэнке, о Никсарде, внешностью которого, кстати, сейчас пользуюсь. Надеюсь, ты не против?
Я промолчал, но его это ничуть не смутило.
– Я чувствую твоё недоумение, – так же дружелюбно продолжал он, словно разговаривал со старым приятелем. – Но все просто. Узнаешь эту штуку? – Он поднял руку, показывая ладонь, и я увидел на ней чёрный диск эмлота.
– По-твоему, сейчас я должен воскликнуть – а, все понятно, галт меня задери. Какой же я кретин, что не сообразил раньше, – довольно равнодушно предположил я. – Но мне все ещё ничего не понятно.
– Ладно, мне он больше не нужен, так что держи, – «Никсард» кинул эмлот мне. Если бы я чувствовал хоть малейший признак угрозы, то не принял бы этот сомнительный дар. Но я его поймал, судорожно стиснув в ладони. Действительно – эмлот. Очень даже «вещественная» вещица, если можно так сказать.