– Мой капитан, у меня другая специализация…
– Старик, не ной, сейчас не до тонкостей, – раздраженно отрезал Старфокс. – За мной, лейтенант, помогу облачиться, сам ты вряд ли справишься… – Но не успел он сделать и шага, как остановился. Злющий взгляд капитана упал на сержанта Редсаму, с отсутствующим видом лежавшего возле грузовоза. – Так, доктор, а что у нас с этим чучелом?
– Судя по биомедицинским показаниям, у него все в норме, ничего, кроме легких ушибов, – с обреченным видом сообщил старший лейтенант Старик, которому идея с облачением в боевые доспехи совсем не понравилась.
– Вколи ему что-нибудь, поставь на ноги, нам понадобятся все люди. Этому недоделку я доспехи своего взвода все равно не доверю.
– Вот еще что, капитан, – Зайда посмотрела в тот конец туннеля, откуда они прибыли. – Мне не нравится движение воздуха. Если вход все-таки завален не полностью, а защитные системы базы уничтожены вместе с командным центром, то чужаки могут последовать за нами. А значит, времени у нас может оказаться меньше, чем мы полагаем.
– Что ж, придется поторапливаться. Все, за работу!
Как-то темновато здесь.
Лежу на спине, таращусь в темноту, слушаю приглушенные расстоянием голоса… Инфракрасный режим бы не помешал. Помню, что электромагнитный удар иноров спалил лоцман вчистую, но проверить не мешает. Боль… Я вздрагиваю, но страх тут же отпускает. Боль была жуткой, но сейчас я ничего не чувствую. Лишь осталась яркая память о том, что испытал. Это хорошо. Разумный вопрос – почему я не чувствую боль? Ладно, об этом я подумаю чуть позже…
Сознание побежало по электронным цепям. Девяносто процентов начинки лоцмана превратилось в полный шлак. Но одно из ядер процессора еще живо, едва теплится. Полноценного лоцмана мне уже не видать, но кое-какие функции можно восстановить. Если поправить вот здесь… и вот так… Ага, работаем. Тепловая энергия излучается всеми предметами окружающей среды, даже лед имеет свою температуру. Матрица тепловизора в лоцмане воспринимала инфракрасные сигналы объектов и температурных полей и превращала их в электрические сигналы, которые после усиления преобразовывались в видеосигнал видимой области спектра. До того, как мой навороченный лоцман поразил электромагнитный удар иноров, он даже в полной темноте был способен получать предельно четкую картинку, а сейчас работал как самый дешевый одноразовый «вторник» – низкокачественный поделка из тех, которые доступны самым бедным слоям населения на любой планете.
И все же лучше, чем ничего.
Чтобы наблюдать и слушать, вполне хватит.
Только собравшись повернуть голову, я обнаружил, что кто-то обо мне позаботился – под затылок подложено что-то мягкое. Относительно. Твердых выступов в этом «мягком» хватало, но если не елозить, то вместо подушки вполне сойдет. Лучше, чем греметь черепом по голым камням. Камни? Ну да. Пещера. Я в пещере. И одежда на мне, кстати, словно чужая. Висит на мне мешком… И бока снизу как-то странно холодит.
Я повернул голову. Глядеть, скосив взгляд – занятие малоприятное, долго не получается. Мои спутники сидели шагах в пятнадцати, в расслабленных позах, рядком привалившись к стене пещеры, инфракрасный режим проявил их силуэты на виртуалке размытыми бледными контурами с более яркими пятнами лиц и кистей рук. Странно, чего это они так далеко от меня умотали? Не хотели тревожить, пока был без сознания, или обсуждают что-нибудь, не предназначенное для моих ушей? Нарушить их подозрительное отчуждение, или послушать, не выдавая себя?
Я шевельнулся, меняя положение, спина неприятно затекла, и только сейчас до меня дошло, что руки-то связаны. Связаны, черт меня дери! Злость ударила в голову, словно стакан водки на пустой желудок, даже в глазах помутнело. Какая сволочь посмела… Я поднес руки к лицу. Запястья пусть и не туго, но надежно перекручены какой-то тряпкой, свернутой в жгут. И один рукав на моем комбине, кстати, отсутствует – сорван по самое плечо, рука голая. В восприятии через лоцман свечусь, как однорукое привидение. Понятно, что этим рукавом меня и спеленали. Неприятное открытие. Очень неприятное. Связан – значит, по какой-то причине меня опасаются. Или не доверяют. Или… или я в руках врагов?
Чем дальше, тем больше вопросов. А что я вообще помню? Про чужаков помню. Как взорвался мой боевой робот там, снаружи, в ущелье, едва я его покинул, тоже помню. Как в спину ударило пламя, тоже помню. И боль. Такую боль не забудешь. А потом провал. Похоже, крепко мне досталось. Возможно, я обгорел… Но я не чувствую ожогов. Вообще ничего.
А все-таки это странно – связывать человека, который пытался их спасти. Разве что пока был в отключке, буйствовал? Кстати, если я был ранен… Почему же я чувствую себя так, словно только что проснулся в своей каюте на «Забулдыге», в привычной постельке, свежий и отдохнувший? Да уж, постель. Несмотря на ткань комбина, о камни можно и спину и задницу стереть, как не умащивайся, все равно неровные выступы кругом.
Чувствую, что мысли на правильном пути. Я абсолютно здоров. И именно это обстоятельство как-то связано с их опасениями ко мне. Тогда пора узнать, о чем они говорят. Я усилил сенсоры лоцмана, и сразу услышал голос Петра:
– …Надеюсь, пока мы прохлаждаемся, никто не решит нами закусить.
– На Пустоши нет опасных животных, – это уже бурчит капрал Ронор Журка, особист из космопорта, невнятно так бурчит, словно его рот набит кашей. В космопорте он так же мямлил, наверное, это его обычная артикуляция.
– Он прав, – подтверждает Шайя. – Я здесь год служу. Успела изучить в сети сведения о флоре и фауне. Из животных водятся только те, которых колонисты завезли сами. Здесь даже насекомых почти нет. Опять же, только те, которых занесли торговые корабли и сами колонисты после переселения. Девственно чистая планетка.
– Такого не бывает, – не соглашается Петр. – Если есть растительность, то должна быть и живность.
– Местные считают, что какой-то очень древний катаклизм выкосил всю фауну планеты. Они вообще здесь любят придумывать легенды о своей планете. У них ведь почти нет собственной истории, вот и приукрашивают, как могут.
– А теперь кое-кто желает выкосить здесь нас. Людей.
Бур-бур-бур. За такое произношение хочется кое-кому зубы выбить. Чтобы умолк и людей не мучил.
– Не каркай, капрал, – одергивает его Шайя. – Мы уже два часа тащимся по этой пещере, и чужаки нас не беспокоили. Или тебе скучно стало?
– Да я не об этом, – голос капрала пропитан махровым унынием. – А о том, что творится на поверхности.
– Да, пора бы обсудить наше положение, пока есть передышка, – соглашается Шайя. – С бикаэльцем на руках много не поговоришь.
– И о нем тоже стоит поговорить, – ворчит капрал. – Стоит ли его тащить дальше.
– Я никого не собираюсь бросать, – спокойно отвечает Петр.
– Зато у меня есть другое мнение, сучонок.