Но рассказать особист все-таки не успел. Именно в этот момент Лайнус вдруг нащупал кое-что долгожданное – огонек чужой жизни во тьме туннеля. О чем сразу сообщил бикаэлке:
«Впереди Лимсей. Близко».
Зайда тут же продублировала сообщение по общей связи.
– Отставить разговоры, оружие к бою, – мгновенно отреагировал капитан Старфокс, оставив свои вопросы для более подходящего момента. – Цун, Старик, будьте начеку.
Все зашевелились, меняя положение, разминая затекшие мышцы, пришлось забыть о скорости и бьющем в лицо ветре. Кривин Цун обеими руками вскинул плазмоган на уровень правого плеча, направив ствол вперед, Старик поднял более легкий игломет одной бронированной лапой. Мускульные усилители позволяли в таком положении держать оружие бесконечно долго, не уставая, но долгое ожидание не потребовалось.
Стены туннеля и свод резко раздались в стороны, «жук» вылетел в огромный пещерный зал и понесся над темной поверхностью подземного водоема, внутри узкого коридора из низко нависающих по сторонам сталактитов. В инфракрасном режиме сталактиты выглядели словно несущийся навстречу лес слабо светящихся сосулек гигантского размера, а непрерывно флуоресцирующая от ряби вода под ними вскипела от воздушных струй, когда грузовоз рассек ее антигравами.
– Вот он! – Семик даже приподнялся от волнения на ногах, почти перекрыв обзор Лайнусу. – Уходит!
– Сядь! – Зайда рявкнула вслух так, что ее голос легко перекрыл гул двигателей. Особиста словно тюкнули по макушке – так поспешно он плюхнулся обратно на мягкую точку.
Беглеца уже видели все – крошеная с расстояния в две сотни метров призрачная фигура поспешно протискивалась в щель пятачка открывающихся ворот, перегородивших выходящий из зала туннель.
– Цун, огонь! – скомандовал Старфокс.
Только у пехотинца было дальнобойное оружие, обоймы игломета лучше было поберечь для ближнего боя. Цун себя ждать не заставил, плазмоган в его руках, отыскав пятном лазерного прицела Лимсея, тут же зарокотал, выплевывая смертоносные кусочки реактивного металла во всполохе частых коротких вспышек. Но беглец уже успел юркнуть за ворота, и створки начали обратное движение. Лайнус поморщился – для чувствительного слуха тавеллианца выстрелы звучали весьма неприятно, даже разбавленные гулом двигателей.
– Плазмой, придурок, плазмой! – надсаживаясь сквозь шум, заорал Редсама, наконец включившись в общую гонку – как бездомная псина рефлекторно реагирует на бегущего мимо человека.
Цун переключил режим, не дожидаясь подтверждения команды Старфоксом, и под сводом пещеры словно вспыхнуло крошечное солнце, залив ослепительным светом все вокруг. Мигом преодолев расстояние до закрывающихся ворот, заряд плазмы с громким шипением жахнул об них, расплескавшись моментально вспухшим раскаленным облаком чудовищно высокой температуры. Поверхность металла вспыхнула, и Лайнус уловил вопль боли с той стороны. Створки сомкнулись, но часть заряда, видимо, все-таки успела проникнуть внутрь и задела Лимсея.
– Ушел, – доложил Цун, хотя и так было ясно.
– Вот сволочь, – раздосадовано выругался капитан Семик. – Нет, чтобы оказать услугу и добровольно подставить свою продажную шкуру под руку правосудия, он еще и бегает от нас. Ничего, ничего, главное, что догнали…
– Есть попадание, – сообщил тавеллианец. – Он ранен.
– Я уж и не надеялся на такую приятную новость, – не будь у особиста сломана правая рука, и не держись он левой за манипулятор, он сейчас наверняка бы злорадно потер ладони.
– Теперь никуда не денется, – сухо кивнул капитан Старфокс. Дорвавшись до дела, в котором хоть он как-то мог контролировать ситуацию, капитан сразу успокоился – его лицо посуровело, а голос стал холоден как лед, его внутренняя ярость перешла в иное, управляемое состояние – состояние боя. «Жук» на полной скорости соскочил с водной глади, понесся над каменистым участком. – Семик, ворота сможешь открыть, или придется ло…
Гул правых двигателей вдруг как отрезало, и нос грузовоза резко занесло поперек движения. Работавшие на честном слове антигравы решили сдаться, как назло, именно сейчас. Лайнус отреагировал почти мгновенно. На машинах подобного типа и для движения, и для торможения использовались одни и те же двигатели, просто менялся вектор тяги и мощность. Единственное, что можно было сделать – вырубить два двигателя левого борта, входившие в пары с заглохшими, и переключить в режим экстренного торможения носовую пару.
– Держитесь!
– Какого черта…
Трехтонный грузовик, отклонившись от прямой коридора, врезался носом в стену сталагмитов, и корпус повело от тяжелого удара. Лайнус видел, как в осколках разлетевшихся сталагмитов пехотинца и медика сорвало с носа, швырнув в воздух. Резкий рывок, удар – грузовоз с хрустом протаранил носом основание следующей известняковой колонны… и задняя часть машины задралась почти вертикально, вознося тавеллианца с бикаэлкой, все еще цеплявшихся за сиденья, почти на десятиметровую высоту.
Тут уж на корпусе никто не смог удержаться, люди с воплями и матом посыпались, как горох. Оглушительно круша известняковые капельники и теряя ломающиеся манипуляторы, «Жук» косой свечой надвинулся на особенно толстую колонну…
«Прыгаем!» – сиденья вздрогнули, освободившись от веса бикаэлки, сиганувшей вниз.
Лайнус не заставил себя упрашивать дважды, едва выцепив взглядом подходящее для приземления местечко – там, где обломки сталагмитов торчали не так густо, оттолкнулся от сиденья. И все же не рассчитал – слишком высоко пришелся прыжок, слишком быстро все происходило, слишком непривычной оказалась ситуация… Какой-то выступ на раме грузовоза рванул его за одежду, тавеллианца крутануло вокруг оси и он рухнул на камни, уже не управляя прыжком. Ступни угодили в выбоину, по инерции его развернуло всем телом и, падая, он услышал, как хрустнули его голени, попавшие на излом среди камней. Что-то грубо вонзилось в правый бок, вспарывая мышцы, да там и застряло. Боль оглушила, лишила подвижности, вышибла дыхание. Он лежал с открытым ртом, как выброшенная на берег рыбешка, и судорожно пытался вдохнуть непослушными легкими. Несколько небольших каменных обломков, ударивших по плечу и спине, на фоне общего потрясения он почти не ощутил.
И стало тихо. Тонкий звук падающих капель на водную гладь подземного озерка, потрескивание потревоженного камня, шорохи и приглушенные голоса людей… Будь не так больно, он бы посмеялся – кроме него никто не пострадал. Синяки и ушибы не в счет, с этого много не возьмешь. А вот ярость строптивого сержанта, который, хромая, довольно резво двигался к нему в темноте, матерясь – бледный призрак на сканере лоцмана, пришлась очень кстати…
– Твою мать, тавеллианец, угробить нас захотел?! Да я тебе сейчас, сука подставная, ноги повыдергиваю, руки поотрыва…
Знакомый силуэт бикаэлки бесшумно возник рядом и удар открытой ладонью в челюсть буквально смел рослого сержанта с ног, смешав его ярость с болью от удара и падения. Ослепшими от боли глазами тавеллианец даже не пытался его рассмотреть, просто потянулся к нему мысленно, впитывая его зря растрачиваемую силу, обволакивая ею поврежденные места на ногах вместо анестетика, приложив ладонь к набухшей от крови одежде на боку, усилием воли остановил кровотечение. Сразу стало легче. Боль отступила, в голове прояснилось.