– Какие?
– Ужасные. Ты точно не будешь обедать?
– Я не успею, детка. Она говорила, что я тебе изменяю?
– Она была отвратительна… Я запретила ее принимать.
– Все верно, но почему ты не рассказала мне?
– Забыла, – слегка покривила душой Эжени. Нет, о мерзкой Лизе баронесса в самом деле не вспоминала, но за собственную вечернюю беготню было стыдно.
– Если бы ты мне сказала сразу же…
– Ты бы решил, что я ревную.
– Я был бы этим счастлив и горд, но, видишь ли…
Жером рассказывал вроде бы понятно, но Эжени не понимала ничего. Он был на чужой квартире вместе с дамой? Их застала полиция? Полицию привел муж дамы? Это так или иначе попадет в газеты? В газеты! Совсем недавно баронесса прочла, как какой-то промышленник застал свою супругу в отдельном кабинете ресторана с кавалерийским офицером, а еще раньше пресса захлебывалась историей, в которой адюльтер мешался с шантажом и попыткой убийства. Эжени не делала различий между подобными случаями и бульварными романами и теперь растерялась. Жером понял ее молчание по-своему.
– Эжени, – воскликнул он, – поверь, ничего не было… Я когда-то ее знал, мы с тобой даже не были тогда знакомы…
Жером ее знал! Это была она… Женщина, которую он так и не смог забыть. Политика, женитьба на другой, совсем не похожей на нее, – все это были попытки убить ставшую мукой любовь. Он не виноват, но как же больно…
– Я понимаю, – прошептала Эжени. – Ты все еще любишь… Она написала, ты пришел. Ты не мог иначе, я тебя не виню… Нет, я виню тебя за ложь, ты не должен был на мне жениться… Ты не должен был говорить, что любишь меня…
– Эжени! Маленькая моя!
Теперь он уверял в своей любви, в том, что та женщина ничего для него не значит и никогда не значила. Дочь заурядного провинциального чиновника, разве могла она стать баронессой де Шавине? Да, она была недурна, ее тянула роскошная жизнь, и она искала мужчин, готовых предоставить ей выезды, туалеты, бриллианты в обмен на сомнительные чувства. Разве она может сравниться…
– Но ты пришел к ней… Пришел!
– Только потому, что ее нынешний покровитель – Маршан. Есть серьезные подозрения, что радикалы принимают деньги от иностранных финансистов. Если бы это удалось доказать, Маршан оказался бы в затруднительном положении… Оппозиции пришлось бы искать другого вожака, не радикала и не легитимиста. Маленькая моя, ты же должна понять…
Эжени поняла, и понимание это упало на душу куском жгучего грязного льда.
– У тебя что-то было с Лизой, – выдохнула Эжени чужим хриплым голосом. – Она тоже была тебе полезна, да? Из-за дяди? Пока дядя был депутатом? Ты сделал мне предложение, когда Лизы не было в Кленах, и у нее начались мигрени. Она перестала к нам ездить…
– Не говори глупостей! Лиза в свое время была полезна, и она мстительна, как черт, но я ни разу не дал ей повода. Ни разу!
– Ты только лгал ей о своем разбитом сердце! Теперь я вспомнила, это она мне рассказала… Именно она.
– Должен же я был ей что-то говорить… Бог мой, о каких древних глупостях мы говорим, а ведь у нас неприятности, пусть и не фатальные. Мы должны показать всем, что ничего не случилось.
– Ничего не случилось, – обреченно повторила молодая женщина, – ничего…
Только счастье разбилось, как ваза с золотыми хризантемами. Бесценная, единственная в мире ваза. Ее можно было склеить, но папа велел выкинуть осколки. Как же он был прав!
– Ты мне веришь? – тревожился ставший чужим человек в безупречном сюртуке и с уверенным, отлично поставленным голосом. Муж. Депутат. Барон. – Ну скажи же, что веришь…
– Конечно. – Эжени выдавила из себя улыбку. – Просто я устала…
– Устала? – Де Шавине торжествующе поцеловал жену в лоб, и она с трудом удержалась от того, чтобы отшатнуться. – Отдыхай, любовь моя. Я буду поздно… Мне надо обсудить положение с коллегами. Дюфур повел себя на удивление лояльно. Было бы неплохо, если б твой отец послал ему приглашение на обед. Мне искать встречи с человеком из «Бинокля» неудобно, но прояснить некоторые моменты необходимо…
– Я попрошу папу. – Сил улыбаться больше не было, и женщина спрятала лицо в цветах. – Ты не опоздаешь?
– Это же не заседание, а завтра… Завтра придется поехать в Оперу. Как же я не терплю этот глупый шум, но ты ведь, кажется, любишь.
– Очень, – подтвердила Эжени и поняла, что последний раз была в Опере до помолвки и что несколько часов с мужем будут невыносимы. – Я телеграфирую мадам Дави… Они снимают ложу на весь сезон и будут нам рады.
– Блестяще! Все решат, что мы приняли приглашение старых друзей… Господи, Эжени, как же я благодарен судьбе за тебя. Страшно подумать, что я мог связать свою судьбу с лицемеркой или истеричкой.
Он опять говорил. Страстно, убедительно и красиво, словно в своем парламенте. Он в самом деле был доволен женой – ее происхождением, приданым и поведением в минуту опасности. Урожденная маркиза де Мариньи не обманула ожиданий барона де Шавине, он не зря вкладывал деньги в цветы, это уже начало окупаться…
Когда дверь наконец закрылась, мадам велела отнести розы в кабинет мсье и долго сидела, слушая тиканье часов и глядя в стену, а потом поняла, что плачет.
* * *
Приезду патрона Поль не удивился: до столь многообещающего скандала даже «Бинокль» дорывался не каждый день. Было поздно, и приемная давно опустела, но Жоли тщательно прикрыл двойную обитую дверь, оберегая тайну, которая через несколько часов станет «гвоздем» номера.
– Ну, – требовательно спросил из клубов дыма патрон, – что наши голубки?
– Они не годятся для банального жаркого, – сообщил Поль, и Жоли почти бросил бильбоке на кучу счетов и визитных карточек, – но кое-что я приготовил.
– Заметка в наборе. Я предупредил, что сдача может задержаться, но, если правок немного, этого не потребуется.
– Вы поторопились, придется набирать заново, но я успеваю. Без фамилий. Депутат X, депутат Z…
– Маршан деликатности не заслуживает.
– Он заслуживает василиска в карман, но я предпочитаю не судиться, а стреляться.
– Погоди, – поморщился Жоли, – тебя привлекли к полицейской облаве, которую затеял рогоносец. Должен быть протокол.
– Копия у меня, интервью полицейского комиссара тоже, но Пикар вряд ли даст делу официальный ход. Маршану не повезло: мадам Пикар сняла квартиру в округе, где еще помнят Бонне. Мало того, его преемник – поклонник басконца и не подыграл бы радикалу даже за взятку. Теперь все зависит от нас; по дороге у меня кое-что сложилось, остается записать. Как я уже говорил, без имен: доказательств сговора нет, я могу лишь предполагать, и я предполагаю…
– Допустим. – Жоли уселся за стол и взял перо. – Не будем терять время. Диктуй.