– Я думаю, что следует занимать то место, куда положили ваши вещи. Или можно выбрать по желанию, ведь точно не было указано, где располагаться, – сказал он здоровяку осторожным тоном.
Рыжеголовый кивнул.
– Я так и подумал… Точно так же мы делали в… – он замялся. – На одной военной базе.
Татуировка с гербом Штурмового Флота выглядывала у него из рукава, и Вольф сразу же заметил ее. Когда он поднял голову и встретился со спокойными глазами незнакомца, то неожиданно увидел, что они смеются:
– Так что у тебя есть выбор: или ты благоразумно полезешь на верхнюю, или я рано или поздно свалюсь и придавлю тебя. Мне, в принципе, все равно.
Вольф добродушно усмехнулся.
– Ну, если так, то позабочусь о себе заранее. Не хочу превратиться в лепешку, – проговорил он, поднимаясь и протягивая руку. – Меня зовут… Вольф. Карл Вольф.
Он почти забыл о своем «nomme de guerre».
– Том Калло, тьфу… Том Керн, – ответил рыжий здоровяк, пожимая протянутую руку. – К новому имени надо еще привыкнуть, не так ли?
Согласно кивнув, Вольф освободил нижнюю койку. Он с удивлением понял, что этот человек явно нравится ему. Что-то в Керне вызывало симпатию, несмотря на его свирепый вид.
Вместо того чтобы сразу развалиться на койке, Керн наклонился к серому шкафчику и принялся опустошать свой рюкзак, раскладывая вещи аккуратными стопками. Закончив, он бросил пустой рюкзак на дно, снял комбинезон и повесил его на спинку стула. Все его движения были ловки и отточены – еще одно подтверждение военного опыта.
На соседней койке пошевелился Антонелли – пошлый юнец, уже схлопотавший выговор за непристойности.
– Эй, рыжий, – задиристо заговорил он, указывая па татуировку. – А ты, оказывается, ветеран? Как же это бравый вояка из Штурмового Флота попал в такое дерьмо, как Иностранный Легион?
Керн бросил в сторону юнца сердитый взгляд, но ничего не ответил.
– Ну все, рыжий, скажи что-нибудь, не упрямься, – не унимался Антонелли. – Мы ведь теперь сот-pagnions… товарищи по оружию!
– Всем молчать! – болтовню Антонелли в который раз прервал суровый бас комендор-сержанта Ортеги. НСО неслышно подошел сзади, пока парень упивался своим красноречием.
Ортега уставился на будущего курсанта с выражением крайнего отвращения на лице.
– Всем встать! Смирно!
Рука, вооруженная шоковой дубинкой, потянулась к юноше, который, не дожидаясь тычка, торопливо слетел с койки. Остальные резво строились в проходе.
– Так, хорошо. Вольно! – прорычал сержант и окинул помещение казармы придирчивым взглядом. – Все вы проведете здесь две-три недели, пока не прибудет остальная часть вашей роты. До этого момента вы не считаетесь частью Легиона, потому что до тех пор, пока рота не сформирована, ваши контракты не вступили в силу. – Он посмотрел прямо в глаза Карлу Вольфу. – Это означает, что у вас есть еще несколько дней, чтобы отказаться от службы, если вы так захотите. Конечно, пять лет романтики и приключений могут кому-то показаться весьма увлекательными, но я сейчас расскажу вам, что это далеко не так.
– Здесь вам не фильм по головидео и не сценарий, изобретенный адчипом [60] , где герои-крепыши побеждают любого врага и совершают множество подвигов, а затем получают награды и лениво рассказывают сказки где-нибудь за бутылочкой синтола. Жизнь в Легионе – это бесконечные месяцы нарядов, настолько скучных, что можно сойти с ума. И однажды наступает день или даже час, когда вы отчаянно пытаетесь спасти свою задницу… в это время вы вдруг осознаете, что участвуете в одном из этих самых романтических сражений, о которых мечтали на гражданке. Подумайте..: Именно таких пять лет ожидают вас, когда вы успешно пройдете Основной курс.
Антонелли встрепенулся.
– Сержант, а что будет, если нас забракуют во время процесса тренировок? – Юноша умудрился задать вопрос довольно развязным тоном.
– Существует всего четыре способа покинуть Легион, когда контракт вступил в силу. Вас могут отчислить во время прохождения Основного курса, либо вы сами посчитаете, что не справляетесь. Успешно сдаете зачеты – и шансов уйти отсюда становится меньше. Можно демобилизоваться после пятилетнего срока, получив нашивку «Честь и Верность», либо уйти в Последний Поход, либо получить тяжелое ранение, либо, наконец, дезертировать. Я не советовал бы вам даже думать о последнем. Мы не любим дезертиров, и вам не понравится то, что с вами сделают, когда поймают.
В строю курсантов послышался ропот, однако больше вопросов не было.
– Короче, запомните одно маленькое правило, и все у вас будет в порядке. Не ввязывайтесь в неприятности. До тех пор пока вы подчиняетесь приказам, мы живем как одна счастливая семья, – Ортега окинул взглядом строй. – Но даже если вы пока и не приняты, это не означает, что у вас отпуск. Вы будете работать и работать, пока не прибудет «Петроний». Начинаем с завтрашнего дня. Отбой в 23.00, подъем в 04.30. Не забудьте, что сутки на Дэвро длятся 27 стандартных часов, поэтому откорректируйте свои хронометры. Все. Свободны.
Вольф тревожным взглядом проводил приземистую фигуру сержанта. Этот НСО заставлял его нервничать. Казалось, что всякий раз, когда сержант говорит о ненадежных людях, он смотрит именно на него. Точно так же вел себя Колби во время перелета. Словно все ожидали, что он вот-вот сорвется. Неужели Карл Вольф слишком мягок для Пятого Иностранного Легиона?
На глаза ему попалась надпись на стене: «Вы, легионеры – солдаты, которым предначертано умереть. И я посылаю вас туда, где вы сможете это сделать». Эти слова приписывались генералу Негро из древнего Французского Иностранного Легиона. Цитаты тысячелетней давности составляли неотъемлемую часть традиций.
Подобные высказывания таили в себе скрытую силу, куда большую, чем Ортега и другие командиры могли выразить словами.
Необходимо иметь железную хватку, чтобы выковать из такого винегрета нечто цельное.
Пьер де Сателлан, Французский Иностранный Легион, 1845.
– Так, шишаки, всем построиться!
Новобранцы уже почти целый час толпились на плацу, и внезапный окрик застал большинство из них врасплох. Когда рекруты начали спешно строиться, Вольф проскользнул во вторую шеренгу. Сто двадцать мужчин, женщин и эйлов стояли, истекая потом под палящими лучами солнца Дэвро. Они впервые вышли на официальный смотр как Тренировочная Рота Одинцева. Пока они больше походили на пеструю вереницу осужденных, в поношенных комбинезонах и стоптанной обуви, однако с этого момента должен начаться процесс превращения их в легионеров.