Было такое предположение верным или нет, но Керн оказался на редкость идеальным товарищем. Хотя он редко искал расположения других, но всегда готов был отложить в сторону собственные дела и провести с кем-нибудь часок, рассказывая всевозможные небылицы или играя в карты. На плацу его постоянно бодрое и невозмутимое лицо оказывало благотворное влияние на весь лэнс. Теоретические занятия давались ему с трудом, но с самого начала Вольф по мере сил помогал товарищу, и вскоре он начал делать заметные успехи.
Хотя по своему социальному происхождению Керн был не менее далек от Вольфа, чем Антонелли, но дружба их крепла день ото дня. Он ни в коей мере не мог заменить верного и преданного Суартану, с которым они виделись теперь крайне редко, но был близок Вольфу – настолько, насколько это представлялось возможным в Легионе.
Пятый член их лэнса представлял из себя еще более замысловатую загадку. Прошлое Лизы Скотт было еще таинственнее, чем у Керна. Никто не имел ни малейшего понятия, откуда она родом и почему вступила в Легион, но Вольф угадывал в девушке черты аристократки. Лиза, конечно, не принадлежала расе уро, но в ее жилах явно текла благородная кровь. Можно было догадаться, что она получила блестящее воспитание и образование. И вместе с тем Лиза Скотт представляла собой разительную противоположность изнеженным и оберегаемым дочерям аристократов Лаут Безара. Уверенная в себе, независимая, жесткая, она порой казалась Вольфу более далекой, чем ханн Маяги. И все же качества, которые он считал недопустимыми для женщин своей родины, удачно сочетались в Лизе Скотт.
Он не прочь был сблизиться с девушкой, но воспоминания о тонком кинжале и холодном непроницаемом взгляде голубых глаз охлаждали его пыл. Лиза держалась в стороне от всех курсантов – и мужчин, и женщин, и эйлов – одиночка, прекрасно делающая свое дело, но огородившая себя стеной отчуждения.
Чем больше Вольф наблюдал за людьми, которые избирали Легион своим домом, тем более удивлялся собственному решению. Иногда он ощущал себя еще большим чужаком, чем Маяги. Это чувство не приносило особой радости… но с другой стороны, стать частью толпы, смешаться с ней, целиком отдать душу Легиону – это пугало еще больше.
– Следующий! Антонелли! Шевелись! Или должен пройти весь срок твоей службы, прежде чем ты научишься бегать?!
Вольф подавил улыбку, увидев, как неуклюже Антонелли засеменил к стойке с оружием. Несмотря на напускную браваду, юноша не научился спокойно воспринимать въедающиеся в душу тирады Конрада.
Сержант происходил родом с одной из колоний Космической Инженерно-Строительной Корпорации, и его бескомпромиссное стремление к совершенству то и дело напоминало Вольфу о собственных предках.
Конрад отнюдь не был аристократом, но ему вполне подошла бы должность управляющего шахтой по добыче оннезиума на Лаут Безаре… пока туда не пришли убренфары.
Антонелли выбрал саблю и шагнул на дорожку, отсалютовав клинком. Вольф занял оборонительную позицию.
– Ты должен отработать сейчас отрыв от противника, который я показывал на прошлом занятии, – сказал он. – Помни, что смысл этого маневра состоит в том, чтобы дезориентировать противника, заставить его поверить в обманный ход и парировать ложный удар. В это время ты и нанесешь настоящий… смертельный, понимаешь?
Юноша неуверенно кивнул и принял исходную позицию, совершенно забыв отсалютовать противнику. Вольф нахмурился, но не стал указывать на ошибку. У Антонелли и так немало проблем с практическим фехтованием, куда там до традиционных форм приветствия. Может, как-нибудь потом он найдет время позаниматься с ним этикой поединка.
На секунду Вольфу почудилось, что напротив него стоит майор Нойбек, и он скривился от отвращения. Сжимая клинок, он вспомнил тот горький день на Робеспьере… Отогнав воспоминания, Вольф кивнул итальянцу:
– Начали.
Антонелли бросился вперед, сделав это довольно неумело. Второй удар прошел более гладко, и Вольф одобрительно кивнул. Противник сосредоточился и ударил снова, затем вывернул кисть влево, начав отвлекающую атаку. Вольф парировал удар и, шагнув назад, опустил саблю.
– Ну что ж, – удовлетворенно проговорил он. – Получилось не так уж плохо, но надо еще доработать над техникой. Тебе, парень, видно, не раз приходилось участвовать в потасовках, поэтому во время атаки ты слишком увлекаешься. Старайся контролировать свои действия и бить точнее. Только так можно победить.
Юноша кивнул, но Вольф не был уверен, действительно ли он все усвоил. Прежде чем они смогли продолжить, загромыхал голос сержанта Конрада:
– Взвод! Строиться на плацу для физподготовки! Быстро! Быстро!
Приказ застал Вольфа врасплох. Он считал, – что они еще как минимум полчаса должны заниматься фехтованием. Но предсказать действия Конрада было невозможно, и, пожав плечами, Вольф направился к оружейной стойке, чтобы поставить саблю.
Конрад, перехватил его и подозвал к себе.
– А ты, слизняк, хорошо фехтуешь, – сказал сержант.
Конрад редко хвалил кого-нибудь, не прибавив какой-либо колкости, и Вольф сдержанно принял комплимент.
– Спасибо, сержант, – ответил он неуверенно.
– Фехтуешь ты хорошо… но Легиону нужны не просто хорошие фехтовальщики, – Конрад вытащил саблю и взвесил ее в руке. – Мы учим курсантов фехтовать не для того, чтобы они выступали на Играх Содружества. Тем более не для того, чтобы они участвовали в дуэлях, слизняк. Ты знаешь, зачем мы учим рекрутов биться на саблях?
– Гм… Я думал, что знаю, сержант, – ответил Вольф. – Это развивает реакцию, обостряет восприятие…
– Nein! Neinl – слова сержанта вновь заставили Вольфа вспомнить о своих далеких предках-немцах. – Мы сражаемся на саблях потому, что придет день, когда, возможно, ими придется воспользоваться в настоящем бою. Часто наши гарнизоны стоят на планетах, где меч является основным оружием. Мятежники из числа винсаризов используют клинки, когда им не удается раздобыть ничего другого. Легионер должен владеть всеми видами оружия. Поэтому мы учимся сражаться на саблях… на ножах и всему остальному. Ты понял?
– Так точно, сержант, – медленно ответил Вольф. Он так и не понял, зачем вдруг Конраду взбрело в голову рассказывать ему все это, но из опыта знал, что вопросов задавать не стоит.
– Когда ты тренируешь моих людей, – продолжал сержант, – я хочу, чтобы ты прекратил беспокоиться о всяких там правильных позах, этикете и технике. Я хочу, чтобы мои легионеры знали, как защитить себя клинком, а не то, как набрать лишнее очко в спортивном поединке. Все ясно?
– Так точно, сержант.
– Хорошо. Помни об этом, слизняк, и у тебя не будет проблем. Легион сражается для того, чтобы побеждать. Других причин нет. – Конрад резко сменил тон. – А теперь бегом в строй, шишак, иначе попадешь в черный список.
Слишком многие вступают в Легион, не имея никаких данных для того, чтобы стать солдатом, не принося этим пользы ни себе, ни Франции.