Позже украинцы решили передать эти пятнадцать машин Новоамериканским силам обороны – это подразделение уже давно было расформировано. А теперь, вследствие осложнившихся отношений между Новой Америкой и двумя остальными колониями, стали возникать неожиданные проблемы. Вдруг куда-то подевались запчасти, необходимые для того, чтобы ввести в строй машины. Кроме того, Кате позарез были нужны нанотехнологические разработки – специальное программное обеспечение, где были буквально по молекулам описаны все технологические операции и отдельные виды оборудования для их ремонта, в котором нуждались практически все машины.
У Синклера были хорошие контакты с членами новоамериканской делегации, придерживающихся зачастую полярных точек зрения, и это давало хоть какую-то надежду найти выход из создавшегося положения. Именно поэтому Катя и решила прийти сегодня сюда.
Она появилась в зале, как обычно, в самый разгар дебатов. В течение последнего месяца обсуждалась тема геников – в основном, споры шли о том, должны ли быть им предоставлены все права наряду с людьми и, надо сказать, споры эти были жаркие. Представители «Свободы» и «Радуги» стояли на диаметрально противоположных позициях, и каждый предпринимал отчаянные попытки убедить всех остальных в своей правоте.
Десять дней назад вопрос этот был впервые вынесен на обсуждение, и теперь выяснилось, что и без того еще хрупкую Конфедерацию разрывают серьезные внутренние разногласия.
Партия Эмансипаторов от «Свободы» потребовала внести в Декларацию особый пункт, который бы объявил всех тех, кто поддерживает генорабство, «государствами вне закона, недостойными даже заседать в одном парламенте с остальными цивилизованными людьми». В ответ на это «Радуга» пригрозила выходом из Конфедерации в случае, если геникам будет предоставлено избирательное право.
Синклер вместе с остальными умеренными надеялся, что обе стороны, в конце концов, охладят свой пыл, отнесутся с должным вниманием к позициям оппонентов и изменят свои требования.
Однако дальше – хуже. Почему, хотели знать представители таких колоний, как Ново-Киев, Дезере и Кантонская, некоторые горячие головы так ратуют за полное прекращение любых связей с Империей? Примиренцы, какими их считали здесь, выступали за оживление связей с многочисленными мирами Приграничья и остальной частью Гегемонии. Реформы, несомненно, могут быть осуществлены путем переговоров, в то время как война означает полное и окончательное уничтожение всего того, что Человек воздвиг в мирах Приграничья.
Катя коснулась ладонью идентификатора перед последними дверями, и они тотчас же растворились, пропуская ее в зал. На центральном дисплее красовалось лицо Дюана Ласситера. Делегат из Эостре, одного из миров Приграничья, горячо убеждал остальных членов конгресса не впадать в крайности. Дюан Ласситер был из ярых «примиренцев», выступление его было ярким, страстным, убеждающим.
– Неужели вы и вправду верите, – говорил он, – что какая-то горсточка систем, сумеет прожить сама по себе, отказавшись от всех торговых сношений с Гегемонией? Какая судьба может ждать миры, отрезанные от других, от остальной части человечества? Какая судьба может ожидать тех, кто сознательно отвернется от своих братьев? Но, что самое страшное, мы можем оказаться втянутыми в долгую, изнурительную войну, инициаторами которой явятся новоамериканцы. Либо сама Гегемония спровоцирует гражданскую войну, натравив нас на кантонцев и украинцев, и брат пойдет на брата, отец на сына, а сын на отца. А гражданские войны, как вы знаете, бывают самыми кровавыми, самыми опустошительными и самыми беспощадными. Это геноцид, войны на истребление…
Катя выключила оратора и направилась к рядам, где сидели члены новоамериканской делегации. За прошедшие месяцы ей уже не раз приходилось слышать изложение подобных идей, и каждый раз они оживляли в ее памяти образы родителей, напоминая о той пропасти, которая разделяла их сейчас.
Примиренцы выдвинули неоспоримый аргумент лучше жить в мире с Империей и Гегемонией. Вся проблема состояла лишь в том, каким образом склонить эту самую Империю принять их условия?
– Император назвал нас бунтовщиками, – заявил Синклер в одном из своих выступлений в ответ на очередной спич примиренцев. – Видимо, пришло время действительно стать ими!
Но в конгрессе по-прежнему продолжались бурные словопрения, по-прежнему там переливали из пустого в порожнее.
Катя незаметно скользнула в кресло рядом с Синклером.
– Катя! – тут же обернулся он. – Наконец-то! Я уже стал подумывать, что ты вообще здесь больше не покажешься.
Она устало улыбнулась ему.
– Просто меня сморило от усталости в одном из страйдеров. Отключилась – и все тут. Мы можем переговорить?
– Что, прямо сейчас?
– Не обязательно сейчас, можно и часа через два.
– Было бы неплохо, – сказал он, и брови его чуть насупились. – Вот что, отправляйся-ка в мой кабинет и отдохни там малость. Ты выглядишь просто измочаленной.
Она вымученно улыбнулась.
– С ног валюсь. – Катя вытянула вперед руки, продемонстрировав ему темные пятна силикарда и любегеля, сквозь которые едва виднелось переплетение вживленных проводов у основания большого пальца. – У меня такое чувство, что мне их уже никогда не отмыть. Но отдыхать у меня нет возможности – спасибо, конечно, но не могу. Я лучше загружу кое-что из твоей системы в кабинете или же мне лучше обсудить это с твоим аналогом?
Аналог Синклера был снабжен компьютерной программой, в значительной мере основанной на психологическом портрете и индивидуальной судьбе самого Синклера, что давало возможность решать многие из второстепенных рутинных вопросов в отсутствие его самого. И порой возникали ситуации, когда его аналога было невозможно отличить от самого генерала.
– Э-э-э. Катя, да ты взвоешь от общения с ним! Он же просто воплощение техномегаломании, сплошная техноспесь! Ладно, пошли, поговорим сейчас… но только при одном условии, что ты сразу же после этого отправишься отдохнуть. Я просто не переживу такой потери, если ты вдруг свалишься от переутомления.
Катя уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг ее внимание привлекла внезапно наступившая в зале тишина. На дисплее было видно, что спикер конгресса о чем-то переговаривается с каким-то офицером. Вдруг постепенно стал нарастать гул голосов. Явно что-то произошло. Но что?
– Уважаемые делегаты! – заговорил наконец Ласситер. – Я, гм… мне сейчас предстоит сообщить вам несколько… несколько тревожную весть. Крупный… весьма крупный флот Империи, только что преодолев гиперпространство, вошел в границы нашей системы. Последние сообщения оттуда носят отрывочный характер, но согласно поступившей информации, пограничные службы из наших ополченцев, попытавшиеся противостоять этому вторжению, были тут же отброшены. В данный момент корабли направляются в Новую Америку, и их прибытие сюда ожидается через двадцать-тридцать часов.
– Кажется, Империя уже решила для себя – воевать или нет, дорогие друзья. Они задумали обсудить проблемы нашей независимости лично с нами.