– Они хотели разохотить неофициальных исследователей, – сказала Катя. – И случайных посетителей.
– А это что, здания? – спросил Дэв, указывая на какие-то гладкие формы темного цвета в ста метрах от них. В действительности они походили больше на деревья, чем на искусственные постройки. Алианские деревья мало чем напоминали своих земных тезок. Коренастые и круглые, они скорее походили на огромные тыквы или странные, вырезанные из губки глыбы.
– Жилища, – ответила Ортиз, – хотя обычно они и стоят на месте, но могут двигаться и скорее прикреплены к своим владельцам, чем к поверхности планеты. Мы обнаружили, что семейные группы ДалРиссов имеют тенденцию к передвижению. Когда индивидуум покидает скопление, в котором находится, часть его общинной живности идет вместе с ним.
ДалРиссы следовали технологической и культурной эволюции совершенно по-иному, чем человек, развивая почти исключительно биологические науки. Они выращивали дома и целые города, а не строили их, используя генную инженерию для создания потрясающих организмов, от ВИР-усов до гигантских живых существ в сотни километров в поперечнике. Для ДалРиссов химия являлась продуктом биологических исследований, а не чего-либо другого. Добыча полезных ископаемых, очистка и переплавка были относительно новыми процессами, которые выполнялись организмами, извлекающими составляющие элементы из камня или воды. Продукты их деятельности обычно перерабатывались в новые жизненные формы, а не применялись в качестве органических компонентов для сборки безжизненных строений. Даже физический вид ДалРиссов чрезвычайно разнообразен, так как индивидуумы, похоже, отличаются по внешним формам.
ДалРиссы состояли из двух существ относительно маленького и физически слабого Рисса, или хозяина, симбиотически оседлавшего нервную систему генетически выращенного Дала, который был его ногами и руками.
Наиболее распространенными были массивные существа, подобные шестиногим морским звездам, которые носили своих наездников в похожем на рот углублении. Но Дэв видел и органические боевые машины, живых уорстрайдеров, с вмонтированным оружием, основанным на разрывных снарядах и сложных кислотах.
Также как человек подключал себя к управляемой ИИ машины или другому оборудованию, Рисе мог подключать себя к своему Далу, к своим жилищам, или к какому-либо другому существу, созданному для того, чтобы есть или что-либо производить, или заниматься размножением. Даже их звездолеты были огромными, специально выращенными организмами, которые использовали водородные двигатели для выхода на орбиту и все еще непонятные средства, позволяющие пронзить космос от одной звездной системы до другой.
Капли дождя падали, разбиваясь об их аналоги, и стекали прочь. Небо было таким же активным, как и растительность, с облаками, клубящимися в серебряно-фиолетовом сюрреалистическом танце.
Группа шла в направлении низкой горы неподалеку. Когда начали подъем, какое-то движение привлекло внимание Дэва.
– Вот один, – сказал Синклер, указывая в сторону. – ДалРисс, я имею ввиду. Что он делает?
ДалРисс стоял на вершине горы в двадцати метрах от них, ощетинившись шипами и щупальцами, растущими вверху его неуклюжего тела. Его «голова», по крайней мере, так Дэв думал об этом шероховатом серповидном наросте со странными, безглазыми отростками по обеим сторонам, была наклонена назад, и щупальца мелькали над ней со скоростью, причина которой была совершенно не ясна. Кожные выпуклости, которые, как Дэву говорили, скрывали мозг существа, поблескивали влагой, возможно, какими-то выделениями, хотя это мог быть и дождь. Странные звуки, еле слышные на самом краю слухового диапазона, временами превращались в невообразимую какофонию. Дэву казалось, что существо поет.
– Неизвестно, – сказала Ортиз, отвечая на вопрос Синклера. – Форма искусства? Религиозная служба? Пение? Естественные отправления организма?
– Они видят посредством активного сонара, – сказал Дэв. Серпообразная «голова», как он слышал, представляла собой наполненный жидкостью орган, используемый для фокусирования звуковых волн, в то время как широко расставленные стебли по обеим сторонам принимали отражение этих волн. – Может быть, оно что-то ищет.
– Потерянный коммуникатор, – предположила Катя. – Я всегда теряю свой.
– В небе? – спросила Ортиз. Она вздохнула. – Три года исследований, и мы все еще почти ничего не знаем о них.
– Знаете, я думал, что мы использовали их комели достаточно хорошо, – сказал Синклер. – Если бы не они, нам бы никогда не удалось поговорить с Нага.
– О, мы можем разговаривать с ними, если это то, что вы имеете в виду, благодаря комелям и благодаря терпению, о котором я уже упомянула. Мы можем разделять их впечатления и некоторую сенсорную информацию и с помощью компьютера можем перевести звуки, которые они издают, в артикуляционную речь. Комели, конечно, идут на шаг впереди и фактически преобразуют определенные нервные импульсы в узнаваемые аналоги, позволяя, ну, не телепатию в точном смысле, но путь для того, чтобы разделять чувства, эмоции, даже некоторые воспоминания, хотя мы все еще не знаем, как они это делают.
– Но культурные и физические рамки, которые стоят за их языком, совершенно другие. Они отличаются от наших. Мы задаем вопрос и получаем то, что звучит как рациональный ответ. Единственная проблема в том, что мы часто не знаем, значит ли вопрос или ответ то же самое для ДалРиссов, что и для нас.
– Что ж, спрашивали вы о том, что он делает сейчас? – поинтересовалась Катя. – Каков его «рациональный ответ»?
– Это зависит от многого, – ответила Ортиз, улыбаясь. – Иногда они утверждают, что разговаривают, хотя нам кажется, что молчат. Наша программа перевода определяет это как успокоение. Видите ли, их разговорный язык очень многопланов, с многочисленными слоями значений. Ну, вообразите себе, что у вас три рта, и вы можете разговаривать одним голосом, в то же время добавляя комментарии другим и обеспечивая синонимную детализацию или словарные определения третьим, и все это одновременно.
– У них три рта? – спросил Синклер.
– Нет. Они используют то, что мы называем ртом для еды, не для разговора. Их речь воспроизводится рядом пузырей в их соническом органе.
-– Хорошо, но что означает общение, о котором вы упомянули? – спросил Дэв. – Мне наплевать насколько сложно слово, оно должно иметь значение, не так ли? Что говорят эксперты?
Ортиз покачала головой.
– В этом деле нет экспертов, капитан. Только исследователи, и иногда одна догадка так же хороша, как и другая, особенно, когда детализация противоречива. Или кажется нам противоречивой. Посмотрите, каков современный подход к человеческой психологии? Он не изменился за три или четыре столетия. Если вы примете во внимание теории, существовавшие в науке еще до этого, то увидите, что и там были сделаны кое-какие важные выводы, выходящие из доцефлинковых исследований. У нас все еще есть проблема понимания того, почему люди делают то, что они делают, и почему они думают так, как они думают. Мы изучаем этот народ уже в течение трех лет. Какого прогресса, по-вашему, мы могли достичь за столь короткий период времени, принимая во внимание; что почти ничего не знаем об их экологии, их эволюции, их этических стандартах и их мотивации. Нам потребовалось немалое время, чтобы понять, что то, о чем мы думали как о ДалРиссе, в действительности, представляет из себя два различных организма. Мы еще долго не поймем по-настоящему этот народ! К первому присоединилось второе существо, идентичное первому, его Дал с шестью конечностями передвигался с особенной для такого огромного существа грацией. Третий прибыл секундой позже, присоединяясь к двум первым в быстром мелькании щупалец. Дэв не видел никакой разницы между этими индивидуумами, даже их жесты выглядели абсолютно скоординированными. Их молниеносные движения выполнялись с такой грацией, что просто не верилось в громадный вес их тел.