– Теперь сними с нее.
Я заставил себя присесть на корточках перед Мараной.
– Map, приди в себя. Нужно снять лоцман.
Она не сопротивлялась. Весь запал ярости из нее вышел. В широко раскрытых глазах застыли боль и непонимание. Неверие. Шок. Никто и никогда не применял к ней насилие. Никто и никогда не убивал ее любимого человека. Лоцман с ее виска, отсоединившись, упал мне в ладонь, я уронил его на пол. Без всякого сожаления. Мы слишком понадеялись на всю эту нанотехнику. А она подвела нас. Предала.
– На диван, оба. Если кто-нибудь дернется – сдохнете.
Я молча подхватил Map на руки, не чувствуя ее веса, отнес на диван, опустил. Присел рядом. Она закрыла глаза, ее дыхание едва ощущалось. Один из штурмовиков держал нас под прицелом своего плазмогана, его лица за глухим шлемом не видно, но я чувствовал его внимательный, оценивающий взгляд. Второй заглянул в спальню, из которой выскочила Марана, проверял, не затаился ли там кто еще. И что дальше? Долго нам тут придется сидеть, пока они решат нас убить? Или мы представляем для них какую-то ценность, раз еще живы? Мне было все равно. Сейчас я не чувствовал даже злости. Лишь опустошение и дикую усталость, навалившуюся сразу после смерти Ухана и подавившую все чувства, словно горный обвал. Слишком быстро все произошло. Слишком быстро и слаженно. Видимо, нас обложили заранее, с момента появления в доме Деда… Но как? Как мы могли ничего не заметить?
Проверив спальню, штурмовик подошел к Ухану, несильно пнул в плечо. Этот солдат словно пнул меня самого. В душу… Я не видел смысла в его поступке. И так все ясно. После таких ранений не выживают…
– Убери отсюда эту падаль, – приказал первый, контролировавший нас с Map.
– Нет! Не смейте! – Марана сразу дернулась, пытаясь вскочить, но я перехватил ее порыв, придавил к дивану.
Они не обратили на ее крик ни малейшего внимания. Штурмовик подхватил бронированной перчаткой Ухана за руку и выволок его тело из кабинета, оставляя на полу размазанный кровавый след.
– Не нарывайся, – тихо посоветовал я, – в этих людях нет жалости…
Марана закрыла лицо ладонями и снова затихла, не в силах это видеть. Я чувствовал, что должен что-то сделать. Хоть немного смягчить, уменьшить ее боль. Но не знал как. Не доводилось терять вот так близкого человека. Я и сам едва сдерживал слезы, ведь Ухан был моим лучшим другом. Да, слезы. Не знаю, в какой момент вернулись чувства, стирая остатки искусственного спокойствия «мехвоина». Не важно. Все это уже не важно. Глупо было соваться сюда со своим доморощенным планом. Глупо. А я ведь даже почти не сомневался, что все получится как надо – когда планировал эту акцию…
– Тебе легко говорить. – Марана, неожиданно оторвав ладони от лица, взглянула на меня в упор. Ее лицо было мокрым от слез, но в глазах стояла неприкрытая ярость. – Это не ты потерял любимого.
– Ухан был и моим другом, – угрюмо возразил я.
– Я любила его, а ты всего лишь был его другом.
И она повернулась ко мне спиной.
Вот так. Я был всего лишь его другом. Всего лишь… Я не нашелся что ответить. Да и не видел смысла что-либо говорить. Ее выпад просто выбил почву у меня из-под ног. Она права. Ведь именно я затеял эту вылазку в город вопреки инструкциям Совета старейшин. И вот что из этого получилось.
Не знаю, сколько мы так просидели, под охраной штурмовиков.
Затем пришел Змеелов.
Я сразу узнал его, так как видел голоснимок еще в РВЦ и успел изучить, запомнить его лицо. Примерно моего роста и телосложения, светловолосый, правильные, невыразительные черты худощавого лица. Плотно обтягивавший тело черный пилотский комбез, такой же, как у Дьюсид, подчеркивал атлетическое сложение, но если бы я встретил его в толпе в обычной одежде – вряд ли обратил бы внимание. Внешность Змеелова казалась заурядной. Очень похож на Хорта, которого мы похоронили в долине. И совсем не похож на Ктрасса, хоть и приходился ему старшим братом. Впрочем, такое среди родственников случается нередко. Он вовсе не выглядел убийцей, как Ктрасс. Но именно этот человек виновен в гибели наших людей. В смерти Ухана. Сердце болезненно сжалось и не отпускало.
Змеелов коротко взглянул на кровавый след на полу. Затем прошел и опустился в кресло Деда, расслабленно опустив руки на пистолеты – игломет и станнер, державшиеся на внешней стороне бедер благодаря магнитным захватам как приклеенные. Во мне все напряглось. Сволочь. Это не твое место.
Штурмовики встали по обе стороны от кресла, превратившись в неподвижных истуканов в ожидании дальнейших распоряжений.
– Так-так, и кого же я вижу? – с напускным благодушием заговорил главарь, глядя на меня. Голос у него оказался такой же невыразительный, как и его внешность. – Сомаха Олиман собственной персоной. Руководитель народного сопротивления Туманной Долины. Звучит, звучит. Значит, вот этой хреновней вы и собирались нас одолеть? – Он слегка пнул носком башмака один из ранцев с «пираньями». – Что ж, могло сработать. Могло. Если бы не столь дилетантский подход к вылазке в целом, я бы даже, пожалуй, отнесся бы к тебе с уважением. Но, увы. – Маска благодушия исчезла с его лица, сменившись легким презрением. – Я вижу, ты не понимаешь. Придется объяснить на пальцах, а то так и умрешь в неведении. В доме вашего старейшины есть автономный генератор, но вы воспользовались городской энергомагистралью. Затруднительно не засечь, что в доме появились гости. Очень затруднительно. Вы заявили о себе совершенно открыто. Вы сами пригласили нас сюда.
Вот и ответ. Ответ на то, каким образом нас обнаружили. Придурки. Мы – придурки. Штафирки до мозга костей.
– Неужели это так трудно предусмотреть? – В его взгляде мелькнула брезгливая жалость. – Я привык уважать своих врагов, до того момента, пока они не докажут обратного. И меньше всего рассчитывал на такой ляп с твоей стороны, особенно после того, как потерял свой отряд в горах. Ты меня разочаровал, парень.
Издевайся, сколько влезет, мрачно подумал я. Плевать мне на твое разочарование. Все равно ты не сможешь усилить мое чувство вины больше, чем есть. Дальше просто некуда.
– Но вы облегчили мне задачу, и я почти благодарен вам за это, – продолжал Змеелов. – Вашими роботами, как понимаю, управлять больше некому, кроме той предательницы. Я прав?
Я промолчал.
– Я так и думал. Нам остается просто пойти и забрать технику для собственных нужд. Сколько сейчас людей на вашей базе в горах?
Я ничего не ответил. Но Змеелова это ничуть не огорчило.
– Можешь не говорить. Я и так уже знаю все, что мне нужно, и про технику, и про вооружение, абсолютно про все, чем вы располагаете. Ваш приятель уже все рассказал. Как там его, Пигус?
– Что вы с ним сделали? – почти равнодушно поинтересовался я, не сомневаясь в ответе. Я еще не пережил гибель друга, поэтому судьба Пигуса меня мало трогала, каковой бы она ни была. Но я ошибся в своем предположении.