Еще не было и четырех часов утра, когда Пьер-Огюстен де Бомарше и его друг Джон Воган вышли, стараясь не шуметь, из бывшего особняка голландского посла. Часть ночи они провели на банкете, другую потратили на дружеские беседы.
Тереза, ставшая два с половиной месяца тому назад госпожой де Бомарше, ушла в свою комнату около полуночи, и теперь оба приятеля, осторожно ступая по выщербленным ступеням старой лестницы, делали все, чтобы не потревожить ее сон.
Особенно Бомарше, после свадьбы он стал проявлять к жене немного детское и наивное, но бесконечно трогательное внимание.
Выйдя на улицу, мужчины быстрым шагом направились в сторону Дворца Правосудия, надеясь прийти туда пораньше и занять хорошие места в зале.
Была пятница 31 мая 1786 года, в этот день обе палаты парламента должны были вынести вердикт по нашумевшему процессу о колье королевы, делу, вокруг которого кипели страсти не только во Франции, но и во всей Европе.
Когда 15 августа 1785 года кардинал де Роган, первосвященник Франции, был арестован в Версале в заполненной людьми Зеркальной галерее как раз в тот момент, когда он в торжественном церковном облачении направлялся в часовню дворца, чтобы отслужить в ней мессу в честь Успения Богоматери и посвятить, следуя величественному ритуалу Людовика XIII, Францию Святой Деве Марии, какое-то безумие овладело всем королевством.
Казалось, под сводами самого красивого в мире дворца раздалось жуткое рычание неожиданно пробудившегося монстра. И сразу, особенно в темных глубинах Парижа, где народ, растравленный памфлетистами и изголодавшимися писаками, еще глухо и нестройно выражал свое недовольство, образовались как бы трещины, из которых вырывалось странное зловоние и липкие извержения. Море грязи, медленно, шаг за шагом, поднималось по ступеням трона, и недалек был день, когда оно должно было полностью поглотить его.
Стараясь не обгонять своего несколько медлительного друга. Жиль воскрешал в памяти все перипетии скандального дела, в котором он был замешан значительно больше, чем сам того хотел.
На первый взгляд, дело о колье королевы казалось довольно простым: молодая красивая женщина, такая же алчная, как и бедная, Жанна де Сен-Реми из рода Валуа, потомок по внебрачной линии короля Франции Генриха II и Николь де Савиньи, бывшая замужем за жандармом Марком-Антуаном де Ла Мотт, незаконно присвоившим титул графа, завлекла в свои сети кардинала де Рогана. Бывший посол Франции в Вене, галантный и любящий пышность прелат, считался самым богатым человеком в стране.
При дворе кардинала не слишком жаловали.
Мария-Антуанетта, как и мать ее Мария-Терезия, относилась к нему неприязненно, чем доводила Рогана до отчаяния. Несчастный прелат еще в Вене влюбился в свою будущую повелительницу и мечтал играть при ней ту же роль, что и Мазарини при Анне Австрийской. Жанну де Ла Мотт Валуа он принял за благодетельную фею, явившуюся ему, чтобы помочь добиться любви королевы. Не ему ли она говорила, как благожелательно и тайно принимает ее «кузина», как доверчиво слушает ее рассказы. Графиня уверила кардинала, что только она в силах вернуть несчастному прелату покой. Судьба помогала авантюристке: в галереях Пале-Рояля, где обычно назначали свидания все галантные девушки Парижа, «граф» познакомился с молодой проституткой Николь Леге по прозвищу Олива, имевшей поразительное
сходство с Марией-Антуанеттой. Супруги нарядили ее в платье, скопированное с наряда королевы, и поздним вечером привели на свидание с кардиналом в Рощу Венеры в Версале. Роган, обманутый темнотой и любовью, не сомневался, что перед ним Мария-Антуанетта. Он опустился на колени, поцеловал край платья и получил от Оливы прекрасную розу. Потом мнимая королева, послушная знаку супругов де Ла Мотт, не произнеся ни слова, убежала…
С этого достопамятного вечера кардинал ни в чем не мог отказать своему другу Жанне. Графиня сначала выманивала у него деньги, но потом, когда она увидела сказочное колье, заказанное некогда Людовиком XV для госпожи Дюбарри, от которого Мария-Антуанетта отказывалась уже два или три раза, в голове Жанны родилась поистине гениальная идея.
Она убедила кардинала в тайном желании королевы приобрести это необычайное украшение.
Она объяснила ему, что король отказался купить колье, найдя цену слишком высокой, но если какой-нибудь мужчина, достаточно галантный и богатый, совершит это чудо, то его ждет безграничная благодарность королевы. Кардинал не колебался. Да и почему он доложен был сомневаться?
Вот уже несколько недель подряд он получал от королевы нежные и страстные письма. Откуда ему было знать, что писала их не Мария-Антуанетта, а любовник Жанны шевалье Рето де Виллетт…
Кардинал вступил в переговоры с ювелирами королевы и от имени Марии-Антуанетты купил колье, выступая гарантом оплаты. В доме графини он сам вручил колье ложному посланцу королевы, роль которого мастерски сыграл все тот же ловкий господин де Виллетт. Вечером сообщники разломали великолепное украшение, поделили камни и разными дорогами направились в сторону Англии.
Обеспокоенные ювелиры, не получив никакой платы, прибыли в Версаль, чтобы потребовать от королевы уплаты долга. Это произошло 15 августа 1785 года. Час спустя кардинал был арестован по обвинению в воровстве…
Так говорит история, но, как часто бывает, рассказ ее не схватывает всех сторон этого удивительного дела, и Жиль мог добавить в него эпизоды, не подлежащие публичному оглашению в зале суда. Лишь самые верные и молчаливые слуги знали, что граф Эстергази часто приводил графиню в апартаменты королевы, что Мария-Антуанетта находила ее приятной и трогательной и сама разрешила провести маскарад в Роще Венеры. Во время свидания мнимой королевы с влюбленным кардиналом настоящая королева, спрятавшись за решеткой ограды, забавлялась веселым розыгрышем. Но о связи графини де Ла Мотт с графом Прованским знал только Турнемин, и только благодаря ему королева наконец решилась закрыть свои двери перед предприимчивой графиней. Что теперь будет с главными действующими лицами этого фантастического мошенничества? Что будет с Калиостро? Графиня, пылая ненавистью, назвала его имя в числе своих сообщников, чтобы отомстить магу за то, что он пытался противодействовать и даже предупреждал кардинала об опасности…
— Проклятье! — прорычал Бомарше, поскользнувшись на капустной кочерыжке. Он схватил за руку своего спутника и концом трости отшвырнул неожиданное препятствие к стенке дома. — Когда, наконец, начнут убирать отходы этого проклятого города! Без вас я сломал бы себе шею!
И зачем только вы отказались от кареты, мы спокойно в ней доехали бы до Дворца Правосудия. А теперь у нас такой вид, что, боюсь, даже наши пропуска не помогут нам пройти в зал заседания.
— В карете мы не сможем проехать сквозь плотную толпу. Кроме того, идти недалеко и вам полезно подвигаться… Но, сударь, откуда этот противный запах?! Ни на полях сражения, ни в индейских лагерях я не встречал такого зловония!