Он успел выглянуть наружу, где бой между подразделениями разных спецслужб начал стихать: сработали мегафоны и автомобильные громкоговорители, без перерыва ревущие:
– Прекратить стрельбу! Работает служба безопасности! Прекратить огонь! Вынужден буду начать газовую атаку!..
На втором этаже здания действовали те же законы, что и на первом: проникшие спецназовцы неизвестной принадлежности продолжали разгром помещений, не жалея патронов. Правда, трупов Матвей не заметил, и это его несколько успокоило. По всей видимости, «Барс» был готов к нападению, а его защитники отошли на заранее подготовленные позиции.
В ту же секунду Матвей увидел лежащее ничком тело у стены коридора. Сердце екнуло, но это оказался детина в знакомом зелено-коричневом комбинезоне, все еще сжимающий штурмовую винтовку фирмы «Хеклер и Кох». Кто-то уложил его жестоким приемом, но не до смерти, и Матвей мимолетно подумал о Балуеве: без нужды Василий никогда не убивал противника.
Усатую морду слева из холла он встретил «колуном» между глаз, бегемота в черном, с автоматом у живота (итальянская фирма «СИТЕС», девять миллиметров, бесшумный), – перехватом руки, рывком «плетью» (хруст в локте, вскрик), ударом по загривку; еще одного штурмовика – и снова в черном (откуда они взялись? в здание не входили… с крыши?), с великолепной игрушкой KF-AMP (калибр все тот же – девять миллиметров, магазин на сто восемь патронов, малые габариты, оптический прицел, дульный тормоз, где он такой оторвал?!) – уложил классическим шоку [66] и для верности фонфу [67] с круговым разворотом.
Рядом, впритирку с ухом, легла очередь из автомата.
Матвей нырнул вслед за падающим еще телом, перекатился, вынимая в движении из кармана термобарическую гранату, и послал в сторону стрелявшего. Мгновенно вскочил на ноги, когда граната взорвалась со страшным грохотом и ярчайшей вспышкой света, и преодолел холл не оглядываясь, не желая отвлекаться от цели: Василия в этом крыле не было, как и вообще работников Ассоциации, но Балуев мог нарваться на Белоярцева, и следовало его предупредить.
Заглядывая в каждый кабинет, Матвей достиг очередной стеклянной перегородки (на кой черт они наставили тут столько стекла, пусть и бронированного), выглянул за угол коридора и увидел последние мгновения поединка Белоярцева с Балуевым.
Очевидно, до этого тут произошел бой защитников «Барса» с проникшими через крышу диверсантами, потому что по коридору тут и там лежали пять тел – два в зелено-коричневом и три в черном обмундировании, густо воняло порохом, кровью и рвотой, стены были изрешечены пулями, пол усеян деревянной щепой, осколками стекла и штукатурки, двери в кабинет выбиты или распахнуты. Кто успокаивал штурмовиков, нетрудно было догадаться, хотя Василий в условиях плотного огня на поражение вряд ли отвечал мягко. И он был не один: в тупике коридора, своеобразном уголке отдыха с креслами и пальмой в кадке, возле неприметной двери стоял, пригнувшись, Валерий Шевченко с перекинутым через плечо молодым парнем с разбитым в кровь лицом и ждал конца поединка. Матвей появился в тот момент, когда Белоярцев, отлетев от удара Василия за пальму, тут же выстрелил в него из «болевика».
Крик Василия потом долго вспоминался – дикий, звериный, страшный, длился он долгие пять секунд, в течение которых Балуев пытался справиться с болью, а потом упал, скорчился и начал рвать свой комбинезон на животе: «болевик» был настроен на поражение нервных узлов мочеполовой системы.
Белоярцев с трудом поднялся на ноги, снова направляя свое грозное оружие на противника, и в это мгновение Матвей достал его в прыжке, автоматически использовав прием из арсенала боя, переданного ему с помощью эзотерического сна. Палец Соболева коснулся виска майора, и тот без звука упал лицом вниз, потеряв сознание от шока.
Шевченко с раненым на плече сориентировался быстро, кивнул на Балуева:
– Помоги поднять его…
Матвей махнул ему рукой:
– Беги, я сам.
Шевченко безмолвно исчез за дверью, оставив ее открытой. Матвей наклонился над Василием, все еще дергавшимся на полу с лицом, залитым потом и кровью из прокушенной губы, прижал ко лбу, вискам, к затылку ладони, передавая энергетический шумовой импульс, фрустирующий нервную систему. Еще и еще раз. В голове поплыл звон, краски вокруг поблекли – режим энерголечения отнимал каждый раз огромное количество сил.
Василий перестал корчиться, застонал, разлепил веки, но глаза его не сразу стали осмысленно воспринимать окружающее.
– Соболь?..
– Я, поднимайся.
– Чем это он меня достал?
– Из «болевика». Уходи за своим боссом, сможешь?
– Попробую… – Василий с видимым усилием сел, все еще держась за живот, ощупал грудь, голову, сморщился. – Сволочь! Впечатление такое, будто я весь в дырках!
Матвей помог ему встать, проводил до двери.
– Встретимся вечером, шагай. Или все-таки не сможешь?
– «Зубные боли во всем теле», – морщась, пошутил Василий, – как говорится в одной книге по тибетской медицине. В долгу не останусь, пока…
И в этот момент сзади раздался чей-то хриплый торжествующий голос:
– Стоять! Оружие на пол!
Василий и Матвей оглянулись. К ним, пружиня на полусогнутых ногах, подбирался с пистолетами в обеих руках одетый в черное Кийк Пауль Артурович.
– Какие приятные встречи! Сначала Люда… дружок мой, Белоярцев, теперь ганфайтер Соболев с дружком-«чистильщиком». Везет мне сегодня. – Кийк увидел лежащего командира «Грозы», хищно оскалился. – Ага, нарвался «супер» на «абсолюта», не повезло Люде. Ну что, супермены, помните свои заявления, что следующая наша встреча будет последней? Ты был прав, Соболев, она последняя – для тебя… – Он не договорил.
Василий прыгнул вправо, Матвей влево, одновременно нащупывая рукоятки саев, прикрепленных на манжетах комбинезонов в специальных кармашках по рукавам. Кийк был очень хорошим рукопашником и отменным стрелком, он начал стрелять одновременно с начавшими раскачку ганфайтерами; пять пуль – в Матвея, пять – в Василия. Однако оба кинжала Соболева уже летели в него, как и финка Балуева, и ему уже было не до того, чтобы прицеливаться.
Один сай зацепил руку с пистолетом, второй воткнулся Кийку в грудь, но бронежилет не пробил, как и тяжелая финка Василия; и все же нескольких мгновений, потребовавшихся капитану на то, чтобы отбиться и сменить позицию, хватило Матвею, получившему две пули в плечо и три в живот (в бронежилет) и доставшего того в подкате.
Василию пули попали в левое предплечье и грудь (тоже в бронежилет, к счастью), поэтому он чуть опоздал к точке ближнего боя, зато встретил Кийка после того, как тот вскочил после удара Матвея и выхватил из подмышечного захвата еще один пистолет, теперь уже «глушак». Правда, воспользоваться им не успел: Василий, импульсивно расходуя остатки энергии, провел нестандартный усиро кататэ тори куби симэ, что на языке айкидоков означало «захват руки и удушение сзади», и сломал Кийку шею, а сам тут же упал на колени рядом, зажимая раны на левой руке.