Никушин тоже встал, вышел из-за стола.
– Так это ваши люди убрали бывшего комиссара «СК» Завьялова?
– Люди «Чистилища», – уточнил Громов. – ФСБ захватила художника, разработавшего эмблемы «СК» и «ККК» в форме кинжальчика, а художник – близкий приятель Завьялова. Мне жаль, что так получилось, но иного выхода не было.
– Вы могли его просто не найти, – тихо проговорил Никушин, еще раз пожалев, что поспешил открыться. За себя он не боялся, но у него были дети, жена, родственники…
Домой он собрался в пятом часу дня, чтобы успеть к ленчу, который по воскресеньям всегда устраивала жена.
Спустившись к машине и ответив на приветствие телохранителя, уставший за день Никушин оглядел хмурое осеннее небо, набережную, мрачноватые дома на другой стороне реки, и настроение его внезапно улучшилось – от предвкушения домашнего уюта и тепла, тишины и любимого занятия – копаться в подшивках старых журналов. В сущности, мир был не так уж и плох, если давал возможность хотя бы на короткое время прятаться от невзгод в собственной нише.
Он уже занес ногу в машину, собираясь занять место водителя, как вдруг какой-то человек в сером плаще, без головного убора, черноволосый и узкоглазый, неторопливо бредущий по тротуару с книгой в руке, проходя мимо, четко и быстро сказал:
– Машина заминирована, генерал, не садитесь. – И пошел дальше, как ни в чем не бывало, исчезнув за углом.
Никушин замер, но, будучи достаточно осторожным человеком, умея мгновенно анализировать ситуацию, решил не пренебрегать советом. Повернул голову к телохранителю, оглядывающему тротуары и дома, – слов черноволосого незнакомца тот явно не слышал:
– Гриша, быстро назад, в контору, сигнал «Т-2»!
Телохранитель, привыкший к беспрекословному подчинению, бросился в здание ВКР, и вскоре дежурное подразделение контрразведчиков из роты быстрого реагирования, в составе которого были и опытные подрывники, занялось служебной машиной генерала.
Через полчаса стало известно, что в ней установлены две магнитные мины: одна – под капотом, которая могла взорваться при повороте ключа зажигания, вторая – на боковой грани глушителя, срабатывающая при повышении температуры поверхности до шестидесяти градусов Цельсия. Обе предназначались для десантно-штурмовых операций и имелись на вооружении большинства авиадесантных частей Российской Армии.
– Вас явно хотели угрохать коллеги, – сказал полковник Федорчук, командир саперного батальона из бригады спецобеспечения Министерства обороны. – Мины установлены профессионально. Но если бы те, кто их устанавливал, хотели вас угробить наверняка, они поставили бы дополнительно МДТ-10, срабатывающую от изменения уровня положения на пять миллиметров. От тяжести тела машина осела бы на амортизаторах…
– Спасибо, полковник, – сказал Андрей Витальевич. – Если обнаружите еще что-нибудь, позвоните.
Домой Никушин поехал на второй служебной машине, ломая голову, кому понадобилось предупреждать его таким способом. После слов Громова он уже не мог не подозревать в подобных намерениях «чистильщиков», хотя, с другой стороны, комиссар «ККК» мог бы убрать его и более простым приемом. Подъезжая к дому, Андрей Витальевич окончательно пришел к выводу, что минирование – дело рук отряда Юргена: министр обороны убирал контрразведчика, способного добраться до сути происходящих в министерстве событий.
Переодевшись в халат и успокоив жену, Никушин уединился в кабинете, набрал номер телефона Громова, но передумал и позвонил Главному военному прокурору.
«Пункт контроля товара», где банда Шестопала держала девочек в ожидании клиентов, представлял собой трехкомнатную квартиру в старом коммунальном доме на окраине Рязани. Трехкомнатной она стала, когда хозяева комнат коммуналки продали свои апартаменты и уехали, а вся квартира, таким образом, досталась одному покупателю, который работал на Шестопала.
Квартира имела два входа-выхода в разные подъезды, а также подвал, в котором хозяева когда-то хранили картофель и банки с соленьями. Теперь же подвал стал «камерой подготовки», где стояли две кровати и располагался плохонький умывальник. Здесь малолетних «гейш» проверяли «на профпригодность», то есть насиловали, и тюремщики делали это всегда с удовольствием, так как терять им было нечего, а босса они в лицо не знали.
Содержателем «пункта контроля» был некто Гулявский, тридцати двух лет от роду, четырежды судимый за кражи и сбыт наркотиков. Он руководил фалангой – группой тюремщиков в шесть человек, дежуривших попарно через двое суток. Все шестеро, молодые люди в возрасте от двадцати четырех до двадцати девяти лет, подбирались в команду из «отсидчиков» по мелкому хулиганству или из тех, кто сидел по зонам за изнасилование и был выпущен за хорошее поведение досрочно. Все они страдали разными формами сексуальных расстройств, в остальном же были людьми вполне нормальными, даже неглупыми, хотя уже одно то, что они работали в такой специфичной области киднеппинга, говорило об отклонениях в психике.
Кроме бригады сторожей, в банде Шестопала были еще две фаланги – разведки и захвата. Но они сейчас не интересовали Матвея и братьев Кудёма. Издевались над дочерью Игоря сторожа Гулявского. Однако Соболев не прочь был познакомиться и с высокопоставленным клиентом фирмы секс-услуг Шестопала, по заказу которого была похищена дочь Игоря.
Подъехали к дому в девятом часу вечера.
Матвей со вздохом – не пора ли признаться самому себе, что энергию он тратит хоть и не по мелочам, но не по назначению, – вызвал у себя состояние турий и ловушек и засад не обнаружил и направился к подъезду, который указал ему Павел.
Игоря они поставили у другого выхода с бейсбольной битой в руке, а сами остановились у обшарпанной деревянной двери с тремя номерами: 4, 5 и 6 – и тремя кнопками звонков.
Павел выжидательно посмотрел на застывшего Матвея.
– Позвоним? Что сказать?
Матвей, определивший местоположение сторожей внутри квартиры, покачал головой.
– Держись сзади, я выбью дверь. Один из них спит в дальней комнате, где стоит телевизор. Он твой. А двое играют в карты во второй комнате, где стоит еще один телевизор. Вход в подвал – в конце коридора, но там никого нет. В самом подвале двое, но это, наверное…
Кудёма кивнул, мрачно сверкнув глазами. Из всех подчиненных Соболеву охранников фирмы «Рюрик» он единственный принимал экстраспособности начальника как должное. Вот и сейчас он не удивился, что Матвей разглядел противника сквозь дверь и стены.
Удар ногами с прыжка сорвал входную дверь с петель и внес ее в коридор, куда выходили еще три двери в комнаты и две в туалет-ванную и на кухню. Дверь средней комнаты с цифрой 5 распахнулась, из нее выглянул бритый молодой человек, с изумлением глянул на две возникшие перед ним фигуры и от удара Матвея тотчас влетел обратно в комнату, не успев сказать ни слова. Его напарник кинулся было к дивану, к которому было прислонено помповое ружье, но Матвей его опередил, мягко отправив через всю комнату в угол с тумбочкой, на которой стоял телефон.