Приказ майора Матвей понял, но сдавать тест отказался, чем вызвал оживление стоявших тут же по команде «вольно» бойцов «Грозы».
В тест входил марш-бросок на восемь километров в полной боевой выкладке по пересеченной местности, контрольное время – сорок минут; подъем на руках по канату на семь метров – за семь секунд; плавание – пятьдесят метров – за тридцать пять секунд; ныряние на пятьдесят метров; хождение по бревну с завязанными глазами; отражение нападения собаки; огневая подготовка – семьдесят очков из пистолета с двадцати пяти метров и семьдесят пять из винтовки с двухсот метров; скалолазание; спецвождение автомобиля; и все это – в затрудняющих выполнение задания условиях: газовая атака, светозвуковые гранаты, взрывпакеты, ловушки и встречные действия «противника» – то есть рукопашный бой.
– Майор, – сказал Матвей тихо, – гоняй по полосе своих мальчиков и не трогай меня, лады? Я старше тебя по возрасту и равен по званию и в эти игрушки играю с малого возраста. А если что нужно еще узнать, обратись к генералу Первухину, он объяснит.
Строй притих. Здоровые мощные молодые мужики молча разглядывали новичка, отказавшегося выполнять приказ командира.
Белоярцев почесал переносицу, пребывая в затруднении, потом махнул рукой.
– Я кое-что слышал о ганфайтерах, но ты попал в команду, где нет слабаков. Я знаю возможности каждого, и все знают меня. Кем бы ты ни был в прошлом, сейчас обязан повиноваться мне. Иначе…
– Иначе что? – поднял бровь Матвей.
– Заставим, не таких обламывали, – бросил левофланговый строя, заместитель Белоярцева капитан Натанович.
– Ну-ну, – только сказал Матвей. – Удачи вам, ребята на этом благородном поприще. Пойду-ка я, пожалуй, поговорю с начальством, ошиблось оно в назначении.
Он повернулся спиной к строю, направляясь к проходной, и услышал, как Белоярцев скомандовал с ленивым пренебрежением:
– Покажите ему, что такое «Гроза».
Отряд состоял из тридцати человек, мастеров рукопашного боя, в большинстве своем офицеров, отобранных из разных подразделений ФСБ, прослуживших в спецподразделениях не один год, знавших специфику отношений в подобного рода группах и умевших действовать эффективно в любой обстановке. Справиться с ними со всеми в манере Брюса Ли не представлялось возможным, ибо киношный бой, когда на героя наскакивают по одному или в крайнем случае по двое, – это не реальный бой, в котором перед подразделением стоит задача захвата противника любым способом. Тут уж не до рыцарского этикета, чистых приемов и поединков чести. Поэтому, когда от строя отделилась пятерка волкодавов ОБЕДа и развернулась дугой, охватывая идущего к выходу новичка, Матвей сделал единственно правильный выбор: перейдя в состояние меоза, метнулся вдруг назад, на проходе уложил набегавшего сзади бойца, достал второго в прыжке, благодаря бога, покровителя драки, что тот не предложил ему более высокую плотность боя, и, с шипением разрезая воздух, за десятые доли секунды приблизился к Белоярцеву.
Командир «Грозы» был сильным «супером», не уступавшим ни одному реальному коммандос, но с мастерами класса «абсолют» он тягаться не мог. Матвей предложил ему секундный выбор в тактике схватки, оценил угрозу, перешел в темп и провел удушающий прием, известный адептам боевых стилей под названием усиро куби симэ [64] . Шепнул на ухо побелевшему Белоярцеву:
– Останови своих псов, командир. Если я начну играть в полную силу, многих придется отправлять в реанимацию.
– Отбой! – прохрипел майор, когда Матвей отпустил его, помассировал горло. Лицо Белоярцева не сразу приобрело естественный цвет, но во взгляде, брошенном на Соболева, было больше удивления, недоумения, недоверия и восхищения, нежели ненависти.
– Черт бы тебя побрал, ганфайтер! Как тебе это удается?
– Долго рассказывать. Ну, так я пошел?
– Погоди… не пори горячку… извини, я же не знал… Послушай, а что, если ты с ребятами проведешь пару занятий?
Матвей посмотрел на майора, заколебался было, собираясь ответить отказом, но снова не увидел в ауре этого человека коричневых негативных оттенков и согласился.
Два дня по утрам он занимался с бойцами «Грозы», показывая им специфическую технику русбоя, приемы из арсенала импоссибл и «комба», учил сосредоточению и работе на уровне мусин – отсутствия разума во время отражения многовекторной атаки, а потом Белоярцев объявил о «предстартовом положении».
– Готовится одна операция, – сказал он после утренних занятий «спецухой» и отработки элементов штурмовых и десантных задач. – «Альфа» плюс «Вымпел-2» плюс мы. Готовность – единица. До вечера всем отдыхать, ждать сигнала.
– Что предстоит? – спросил его Матвей, когда все разошлись.
– Штурм и захват, – ответил Белоярцев. – Но вводную мы получим лишь за час до начала проведения во избежание…
– Утечки информации.
– Мы недавно стали так работать, наткнувшись пару раз на соперничающие службы. Отдыхай, ганфайтер, тебе разрешено заниматься этим делом дома. Остальные, а их большинство, находятся здесь, на базе.
До вечера Матвей читал, вспоминал приемы переданной ему во сне системы шокового поражения человека одним прикосновением, составлял план проникновения в подземный мир Москвы. А после ужина позвонил Василий:
– Наконец-то я тебя застал! Как дела?
– Как сажа бела, – обрадовался Матвей. – Как ты узнал номер моего телефона? Это же «четырехнулевая крыша»?
– Цыганка нагадала… не забывай, я теперь «чистильщик». Когда пойдем к Храму?
– Я уже прикинул вариант, необходимо встретиться и обговорить детали. Ты где остановился?
– Только что получил такую же «крышу», как и ты, в Ружейном переулке. Можешь заехать хоть сейчас.
– У нас объявлена «готовность один», завтра планируется операция.
– Надо же, у нас тоже. Не одну ли задачу решаем? Шучу. Когда встретимся?
– Завтра вечером, если уцелеем.
– Типун тебе на язык! Я суеверен. Твоих я отвез нормально. Расскажу при встрече. Ну, бывай. – Балуев повесил трубку. Он не знал, что шутка его была пророческой, что увидеться друзьям придется раньше и при не совсем обычных обстоятельствах.
Встреча директора ФСБ и начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью проходила дома у генерала в отсутствие свидетелей, и даже телохранители обоих терпеливо ждали решения начальников за пределами квартиры. Знал о причинах прямого контакта высоких договаривающихся сторон только капитан Хватов, но помалкивал, предпочитая не выказывать чрезмерной осведомленности ни при каких обстоятельствах.
Приведя гостя в дом, Коваль остался в темно-синем костюме, только ослабил узел галстука. Казанцев Руслан Ибрагимович носил коричневый костюм, черную рубашку с желтым галстуком и лакированные туфли тридцать девятого размера. Он был Ковалю по плечо, но тем не менее слабаком не выглядел.