Когда Кэти вошла, Пирс едва взглянул на нее – он сидел у компьютера и что-то печатал. Она поставила поднос на стол.
– Как Поппи?
Он не предложил Кэти сесть, но она все равно устроилась на стуле напротив.
– Наконец-то заснула. Я думаю, что она скучает по матери. Кстати, есть какие-нибудь новости о мисс Стерлинг?
Он покачал головой.
– Я звонил недавно. Сказали – никаких изменений.
– Бедняжка Поппи, – тихо сказала она. Тироун взглянул на нее, и на губах у него появилась едва заметная улыбка.
– Я слышал, как вы с Поппи разговаривали на кухне.
Кэти почувствовала, что краснеет от смущения. Чуть раньше она кормила Поппи – девочка ела неохотно, и Кэти уговаривала ее, напевая всякий вздор на детском языке.
– Я просто заглянул посмотреть, как у вас идут дела, – сказал Пирс в ответ на ее вопросительный взгляд.
– Я вас не видела.
– Вы были так заняты с Поппи, что я решил вас не беспокоить. Не представляете, какое облегчение я испытал – вы так ласково разговаривали с Поппи, так естественно.
Это было правдой. Кэти испытывала к девочке глубокую нежность.
Волнение, с которым он говорил о Поппи, очень тронуло Кэти. Но вместо того, чтобы ответить, она просто смотрела на него – на черные, как ночь, волосы, яркими отблесками отражавшие свет лампы, на его точеный профиль…
– Так, значит, вы работаете над новой книгой? – Кэти решила сменить тему и поговорить о чем-нибудь менее волнующем.
Выражение лица у Пирса изменилось, стало жестче.
– Именно.
Услышав этот резкий ответ, Кэти поняла – раз они больше не обсуждают Поппи, Пирс хочет, чтобы его оставили в покое.
– А вы много написали, не правда ли? – Кэти встала и подошла поближе к полке с его книгами. Заметив последний роман Тироуна – «Теория убийства», – она взяла его в руки. – Хм, я не читала, – пробормотала она, – это, кажется, по ней сняли фильм?
Тироун кивнул.
– Можете взять, если хотите. – Видно, таким образом Пирс хотел поскорее от нее избавиться.
– Спасибо, – улыбнулась Кэти, совершенно не собираясь уходить. – Но, должна вам признаться, я не слишком много прочитала ваших книг. Правда, у меня мало свободного времени, и я трачу его на легкое чтиво.
– Попробую угадать… Про любовь?
Она пожала плечами.
– Да, я люблю такие вещи. Мне очень нравится «Гордость и предубеждение», – Тут Кэти посмотрела ему прямо в глаза. – А в своих книгах вы очень мало пишете о любви… Почему?
Этот вопрос она обязательно задала бы ему во время интервью и теперь была рада, что смогла так непринужденно вставить его в разговор.
– Любовь – очень сильное чувство, и временами я его описываю в своих книгах. Вот, например, Кларисса из книги «Ад и ярость» была ослеплена страстью – именно это превратило ее из обыкновенной женщины в хладнокровного убийцу.
– А герой ни в кого не был влюблен…
– Ну почему же, у него было несколько приключений. – Пирс, казалось, немного развеселился.
– Но ведь это не одно и то же, правда? – сказала Кэти, вспыхнув от внезапного смущения.
– Почему вы так уверены? – Теперь его синие глаза явно смеялись, и Кэти начала терять самообладание.
– Он ни в кого не влюблялся… поэтому и счастливого конца не было.
– Это правда, но ведь так бывает и в жизни.
– Значит, вы не романтик?
– Я писатель, мисс Филдинг, и я люблю свою работу… Особенно когда никто мне не мешает ее делать.
Кэти понимала – надо уходить, но ей хотелось остаться.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Пирс схватил трубку, и на лице его выразилось беспокойство.
А Кэти стояла и смотрела на него. Очевидно, звонили не из больницы, потому что Пирс заметно успокоился, услышав голос на другом конце провода.
– Нет, Джон, пока никаких новостей. Я недавно звонил в больницу – все без изменений.
Тут Пирс метнул на Кэти раздраженный взгляд и, прикрыв трубку рукой, бросил:
– У вас что, нет никаких дел?
Закрыв за собой дверь, она поднялась наверх – и уже в дверях детской услышала плач Поппи.
– Что случилось, детка?
На щеках девочки был болезненный румянец, и она хныкала.
– Давай-ка переоденем тебя во что-нибудь легкое и проверим подгузник.
Как только Кэти сняла с нее подгузник, Поппи сразу перестала плакать. Он был чистый, но Кэти решила его поменять.
– Тебе нравится без подгузника, да? – ласково произнесла Кэти.
И почему это с детьми сразу начинаешь сюсюкать? Конечно, лежать на солнышке с бокалом джин-тоника приятнее… но работа эта все-таки очень благодарная. И совершенно не стесняешься вот так по-дурацки разговаривать с ребенком – как будто побеждаешь все свои комплексы и просто становишься самой собой.
Тут Кэти встряхнула баночку с тальком, чтобы слегка припудрить кожу ребенка, но не рассчитала движение, и белая присыпка разлетелась во все стороны.
Поппи радостно загулила, как будто все это ее рассмешило.
– Ну-ну, давай, смейся надо мной…
– Все в порядке, мисс Филдинг? – послышался вдруг резкий голос Пирса Тироуна.
Кэти огляделась вокруг – надо же было ему застать такой беспорядок! Она сидела на полу, вокруг, как на распродаже, были разбросаны вещи – и все было посыпано тальком.
– Да, спасибо.
– Мне послышалось, что Поппи плачет.
– Ей было немного жарко, вот и все. Я как раз собиралась надеть на нее маечку из хлопка. – Она говорила, смахивая с ребенка присыпку и беря новый подгузник. Хорошо бы Пирс поскорее ушел. Но вместо этого он опустился на колени рядом с ней.
– Иди ко мне, малютка. – Он придвинул коврик для переодевания поближе к себе.
Кэти одновременно и с раздражением, и с восхищением смотрела, как Пирс с первой попытки надел на Поппи подгузник.
– Вот и все дела, – с усмешкой произнес он, сев на корточки. – У вас на носу тальк.
– Ой! – Кэти захлестнуло смущение. Но не успела она поднять руку и стереть злосчастный тальк, как вдруг Пирс сделал это за нее, и его прикосновение подействовало на Кэти, как электрический разряд.
– Вот так-то лучше. У вас очень милый носик, – тихо сказал Пирс. Теперь в его голосе не было ни намека на юмор и лицо было абсолютно серьезным.
На мгновение ей показалось, что он собирается сказать что-то еще… Что-то более значительное. Кэти облизала внезапно пересохшие губы – она не понимала, почему между ними вдруг установилась такая напряженная атмосфера.