Как мы, так называемые демократы, не любим спецслужбы! Но попав в подобную ситуацию, скулим и воем о помощи! Все правильно, мы говорим «фи» про тех, кто разгребает гниющие человеческие массы, а сами иметь с ними дела не хотим. Мы от души ругаем стоматолога, но вприпрыжку бежим к нему, когда начинают разваливаться зубы…
Таким размышлениям предавался Олег, пока крался к запасной лестнице в конце коридора. Внизу ее наверняка охраняют, но ему надо всего-то добраться до третьего его этажа…
-6-
Тихонько стучась в триста пятый номер, Олег подумал о нелогичности своего шага. Если эти «спортсмены» всех методично вытряхивают из собственных номеров, то Федора Михайловича давно должны были отправить туда, где собирают остальных…
Только Олег подумал об этом, как дверь приоткрылась и крепкая рука затащила его вовнутрь. Это был Федор Михайлович, собственной персоной.
–Тихо! – прошептал он. – Меня чуть не схватили. Не нашли в комнате – спрятался под матрацем…
Олег посмотрел на кровать. Надо иметь большую ловкость, чтобы залезть туда, под матрац. Особенно для пожилого человека.
– Я так и знал, что этим закончится, – тоскливо сказал Федор Михайлович.
Он присел на пуфик возле столика, на котором громоздились развороченный внутренний телефонный аппарат отеля и мобильник с вынутой батареей.
– Сотовая связь не работает, – зачем-то сказал Олег.
– Так то ж, – спокойно ответил Федор Михайлович. – С чего б она работала, когда ее глушат?
– А откуда вы знали, что все «этим закончится», – спросил Олег, присев на кровать. – И чем – этим? Захватом заложников?
Федор Михайлович глубоко вздохнул и кивнул в сторону кровати. Рядом с Олегом лежала небольшая стопка невероятно старых, желтых и потертых страниц с машинописным текстом.
– Что это? – спросил Олег. Федор Михайлович не ответил, занятый своей работой.
Олег взял в руки листки.
«Жизнь за свободу» – было напечатано сверху заглавными буквами.
Олег искоса глянул на Федора Михайловича, и начал читать.
«…Они знали, что идут на смерть. Они знали, что, возможно, с ними погибнут сотни ни в чем не повинных людей, а может, и детей… Но дело революции требовало того. Если бы эти люди могли понять смысл и цели их борьбы – многие, несомненно стали бы на их сторону.
Для каждого честного человека дело чести вести борьбу с угнетателями, даже ценой жизни, не только чужой, но и своей собственной.
Поэтому они, стиснув зубы, молча указывали стволами автоматов ничего не понимающим туристам – идите туда…
Они были обвешены взрывчаткой, и каждый мог в случае провала дернуть кольцо. Операция не будет доведена до конца, но весь мир, все прогрессивное человечество услышит их. Их боль, их призыв.
Революцию нельзя остановить!
И она ни перед чем не остановится…»
– Что это такое?! – изумленно спросил Олег, продолжая бегло читать блеклые строки. – Это же… Это же… Про нас?!.
– Да, это написал я, – глухо сказал Федор Михайлович. – Сорок лет назад. Видишь, каким идиотом я был? Восторженным дураком! Революция! Куба, Ангола… Мы за ценой не постоим. Смерть сотен ради счастья миллионов. Какая же все-таки это дрянь… Если бы я знал тогда…
– Вы всерьез оправдывали терроризм?
– Да не было такого понятия – терроризм! – вскричал Федор Михайлович и осекся, продолжив более тихо. – Были бредовые мечты о коммунизме и мировой революции. А о людях никто не думал. И уж тем более я не думал, что описываю свою судьбу. Кстати, там, в конце, меня убивают…
– Постойте, – возразил Олег. – Я думал, что эти события связаны с тем, что написал я… Меня и Либидо, ну, который Либидо-2, предупредил. Он что-то там просчитал по моему тексту…
– А разве одно другому мешает? – невесело усмехнулся Федор Михайлович. – Если мы так с вами похожи, так почему и не совпасть некоторым нашим предположениям? Кофе будете?
Олега посетило ощущение нереальности происходящего. Вокруг царил ужас, гостиница была набита озверевшими террористами, а они тут рассуждают о паранормальных способностях и высоких нравственных категориях…
Впрочем, в этом даже есть какой-то изыск. «Перчик» в ровной глади жизни. Впрочем, перчику и без того в Олеговой жизни было теперь порядочно. А вот хороший кофе не повредит. Особенно, если заесть его валерианкой…
– А что это вы паяете? – поинтересовался Олег, глядя на странную конструкцию, возникающую под руками Федора Михайловича.
– Передатчик, – ответил тот.
– Такой, что преодолеет помехи? – догадался Олег.
– Да. Именно.
Олег не был большим специалистом в электронике, но конструкция показалась ему слишком примитивной. Впрочем, не ему давать советы бывшему военному советнику.
– Будете силовиков вызывать? – спросил Олег и подошел к окну.
– Занавеску не трогайте! – предупредил Федор Михайлович. – Еще не хватало, чтобы сюда пришли до того, как я закончу. А мне еще надо успеть прибор уничтожить…
– Зачем? – удивился Олег и отошел от окна.
– Затем, – ответил Федор Михайлович. – Ни к чему террористам такие технологии…
– Но ведь это – довольно простое устройство. Как мне кажется…
– Вот-вот. Потому-то и ни к чему. Пусть тратят свои бандитские миллиарды на японские аналоги. Знаете, сколько будет стоить такая штука, но по общепринятой технологии?
– Ну и сколько?
– Около десяти миллионов долларов. Или больше. И размером будет с фургон.
– Чего?!
– Того. Отойдите, пожалуйста…
Федор Михайлович взял трубку проводного телефона и подул в нее. Из динамика явственно донесся гудок. Федор Михайлович взял и скрутил узелком два медных проводка где-то на верхушке «прибора». В трубке послышались длинные гудки. Затем тихий голос ответил на незнакомом языке. Федор Михайлович также заговорил на незнакомом, но смутно узнаваемом языке. Олег готов был поручиться, что это – вьетнамский.
И тут взгляд Олега снова упал на устройство, которое чем-то невероятно поразило его. Олег понял – чем.
От него не отходило ни одного провода. Батарея сотового телефона лежала отдельно. Дополнял картину скрученный в пружину провод, что свисал с трубки, по которой напряженно беседовал Федор Михайлович.
Он был просто перерезан.
Олегу стало немного не по себе.
Федор Михайлович закончил разговор и немедленно принялся тщательно разбирать устройство, кромсая проводки на все более мелкие кусочки, ломая платы и рассовывая весь этот мусор по углам комнаты, карманам одежды и даже кидая в унитаз.