У Ильи сразу же сладко засосало под ложечкой от этих воспоминаний. Все-таки если хорошо присмотреться и вдуматься в это обстоятельство, то взбалмошная и бесшабашная Ксения – очень даже ничего… Да, вполне в его вкусе. Как же это он сразу не заметил? Ну конечно же, он тогда все еще находился под впечатлением от встречи с Ларой… Ох и Лара ж была… Даже сейчас стоит только вспомнить – в жар бросает, нет-нет да и мелькнет перед глазами… С ума сойти… Жаль только, что оказалась она такой подлой тварью… Хотя жизненный опыт Ильи говорил однозначно: все самые лучшие девчонки в его жизни совершенно волшебным образом оказывались самыми отвратительными и мерзкими жабами. Прямо мистика какая-то. Или неисследованный закон природы.
Впрочем, к чему все эти мысли? Он вполне может утешать себя осознанием того, что является собственником планеты Земля. А значит, все ее население по галактическому праву – не больше, чем его квартиранты. А посему все самые капризные земные красотки – не более чем временные жильцы на его территории, существующие на птичьих правах, пока на то есть воля хозяина…
Последняя мысль несколько подняла настроение Ильи. Но в сладкие мысли ворвался обеспокоенный голос Тихона:
– Что-то Ханза долго нет. Может, случилось что? Только бы не слежка…
– А что же, кто-то может следить за твоим приятелем? – поинтересовался Илья.
– Да мало ли кто? – озабоченно ответил Тихон. – Стражи, агенты Торговой гильдии, миротворцы…
– Что еще за миротворцы?
– Лучше не спрашивай. Жуткая секта – считают своим долгом умиротворить всех, кто живет, как им кажется, не по канонам, завещанным Мэтрами.
– И какие это каноны?
– А нет никаких канонов! Миротворцы сами их придумали. И постоянно выдумывают новые. Так живешь и не знаешь, когда и где придут тебя умиротворять…
– Умиротворять – это…
– Ну, не так радикально, друг мой. Просто приложат к голове трансер – тоже штука из арсенала Мэтров, – и ты задумаешься о смысле жизни. Глубоко-глубоко. И надолго, если не навсегда.
– Но ведь это вроде не так страшно?
– Ха! Это как сказать! Для негоцианта – это конец карьере и самому смыслу жизни – о чем же потом размышлять? А другие вот сами себя по макушке трансером – раз! – и ходят потом счастливые и просветленные. Сбиваются в стаи, одеваются в балахоны, поют себе «Харе-Кришна, Харе-Рама»…
– Что – так и поют? – удивился Илья.
– А? А что я сказал? Не знаю, что они там поют. Только, по правде, сам иногда им завидую. Впрочем, каждому – свое…
Философская беседа была прервана хлопком за спинами у собеседников.
– Так, – сказал скрипучий голос. – Стоим тихонько, не шевелимся…
Возле уха Ильи появилась грязная костлявая длань с каким-то приборчиком. Приборчик мигал красными и зелеными огоньками, и Илья уже решил, что это и есть легендарный трансер, и сейчас он отправится искать товарищей по нирване, чтобы распевать вместе с ними успокаивающие гимны.
– Порядок, проверочку прошли, можете расслабиться, – сказал голос. – Не оборачиваемся… Сейчас мы переместимся в другое место, поукромнее…
– Это и есть ваш приятель Ханз? – поинтересовался Илья.
– Вряд ли, – отозвался Тихон, – скорее связной.
– Так вы что, даже не знаете, как тот выглядит? – удивился Илья.
– Да он выглядеть может как угодно, – снисходительно улыбнулся Тихон. – Он эфф.
– А, – сказал Илья, – если эфф – тогда вопрос снимается…
Последнюю фразу он произнес уже совсем в другой обстановке. Вокруг был тихий пасторальный пейзаж, и если бы здесь мирно паслись коровы, а не гигантские, поросшие шерстью слизни, можно было бы даже в меру поумиляться.
– Вы здесь когда-нибудь были? – с опаской глядя на слизней, спросил Илья.
– Не помню, – не очень уверенно ответил негоциант. – Где я только не был. Одних только поверхностей посетил не менее двух тысяч. А каждая поверхность – это целый мир. На глаз и не поймешь…
– А Машина что говорит? – спросил Илья.
– Как, а вы и не поняли? – удивился толстяк. – Машину нам только что выбили. То есть заблокировали на неопределенный срок. Мы с серьезными существами общаться пришли…
К ним приблизилась группа людей, человек около десятка. Когда те подошли поближе, Илья понял, что даже если их можно было причислить к людям, то с большой натяжкой. Они были неимоверно худы, со сдавленными сбоку черепами и зеленоватым отливом кожи. Однако при этом отнюдь не создавали впечатления хилых и болезненных.
– Кто это? – шепотом спроил Илья.
– Кто-кто, обыкновенные контийцы, – быстро ответил толстяк. – Умоляю, не задавайте лишних вопросов, если хотите, чтобы наше дело выгорело должным образом.
– Как скажете, – равнодушно ответил Илья, хотя вопросов у него становилось все больше и больше.
Про контийцев он уже слышал. От Ксении. По ее словам, именно они составляли костяк так называемых пустотников. Выходит, таким нехитрым образом он и вышел на этих, не вполне легальных жителей свободной Галактики? Эдакую галактическую вольницу.
– Здравствуйте, уважаемый Тихон, – не обращая внимания на Илью, сказал наиболее худой и зеленый из контийцев. Сказал уже знакомым скрипучим голосом.
Илья обернулся – сначала ему показалось, что говорили сзади. За его спиной, равнодушно оглядывая местные красоты, стоял тот, прибывший с ними из темного тоннеля. Тоже по виду контиец. Видимо, такими уж голосами наградила жителей Конти Галактика-матушка.
– Здравствуйте, – не конкретизируя личности, поздоровался толстяк. – Нам бы повидаться с господином Ханзом.
– У вас назначено? – поинтересовался один из контийцев и буквально просверлил Илью холодным взглядом белесых глаз.
Все-таки неприятный народ были эти контийцы. Илья внезапно почувствовал резкий приступ ксенофобии. Вроде бы и повода пока не было. Но он уже испытывал сильную личную неприязнь к потенциальному потерпевшему.
– Конечно, назначено, – радушно улыбнулся толстяк, – господин Ханз хорошо знает меня и наверняка сейчас ждет с нетерпением…
– Врешь ты все, старый плут, – сказал вдруг контиец – тот самый, с которым они прибыли на эту поверхность.
Сказал – и лениво из-за спины прибывших выдвинулся вперед. Прочие почтительно освободили ему пространство.
– Врешь, как пишешь, – продолжил их странный проводник. – Ни черта я не жду тебя с нетерпением. Одно ты говоришь правильно – я тебя хорошо знаю. И это знание – не в твою пользу, друг мой Тихон.
Мысленно Илья отметил, что говоривший, по словам Тихона, не был контийцем, как остальные, а был неким эффом. Из чего следовали какие-то выводы, делать которые было пока рано. Одно очевидно – их визиту здесь не рады.
– Ты задал мне очень непростую задачку, Тихон, – задумчиво протянул Ханз…