Лицо приятно холодил ветерок, трещали какие-то астероидные насекомые, щебетали птички, даже лягушки квакали в отдалении. Он же на фоне этого торжества инопланетной жизни чувствовал себя полнейшим, можно сказать, космическим идиотом. Ведь он понятия не имел, куда идти и что делать.
Пока он сидел наедине со своими тягостными раздумьями, со стороны брошенного «шотландского» флота послышался легкий шумок. Илья глянул туда и обомлел.
Когда-то в детстве он зачитывался книжками про покорение космоса в ближайшем и отдаленном будущем. Как только не изощрялись авторы в описании внешности и экипировки космических первопроходцев и колонистов! Илья тоже грешил тем, что рисовал в школьных тетрадках боевиков в скафандрах и жутких пришельцев.
Но даже ему не пришло в голову наделить «звездный десант» чудовищными красными шароварами, рубашками с вышивкой и титаническими чубами посреди выбритых наголо голов. Очень замечательно шли к этому образу знаменитые немецкие автоматы времен Великой Отечественной.
«Бандеровцы!» – хотел заорать Илья, но сдержался. Картинка поплыла у него перед глазами – это холодный пот пробился сквозь часто моргающие веки.
Между тем казаки, как их назвал Прокопыч и как в том вполне теперь убедился Илья, спокойно, большой группой подошли к разгильдяйски оставленным кораблям, залезли внутрь и принялись выдергивать из них те самые прибамбасы Мэтров, которые и превращали весь этот металлолом в чудеса космической техники. Что особенно поразило Илью – все эти толкатели, навигаторы и прочие устройства казаки грузили… на телегу! Самую натуральную телегу, в которую была запряжена грустная мохнатая лошадь.
Последнее обстоятельство окончательно подорвало идеологическую устойчивость Ильи. Почему-то он почувствовал себя невероятно одиноким посреди пустыни, из которой нет никакого выхода. Все его цели, ради которых он полез в эти межзвездные глубины, стали казаться чем-то нереальным, недостижимым да и не нужным. Вся правда о мире сосредоточилась в образе этой печальной лошади и кривобокой телеги…
– Эй, хлопчик… – прошептал в самое ухо незнакомый голос, и Илья с перепугу бросился вперед, тут же споткнувшись, перекувыркнувшись через голову.
Он в ужасе обернулся. Над ним, дружелюбно улыбаясь, стоял большой толстый казак, у которого помимо роскошного чуба имелись не менее роскошные усы, свисающие куда ниже подбородка. На шее аборигена висел лоснящийся от смазки «шмайсер», как в старом фильме про войну.
– Ты чего, голуба, трусишь? – поинтересовался казак. – Вроде нормальный мужик, а не этот, прости господи, в бабской юбке. Ты что, тоже из этих, связанных?
Тут Илья сообразил, что в покинутой им посудине оставались связанные мошенники с парохода. И если эти казаки приняли его за пленника своих врагов, то, значит, как минимум не поставят его в один ряд с врагами. По крайней мере эта логика была бы для Ильи спасительной.
– Ага, – сказал Илья, – я из этих, из связанных. Сбежал я…
– Ну и молодец, что сбежал, – одобрил казак. – Ну, тогда пойдем с нами, пока эти умники не опомнились. Чего они там, в овраге, ищут – ума не приложу. Боюсь, они сильно расстроятся, когда поймут, что придется им теперь жить на нашем камушке-батюшке…
Илья плелся вслед за обозом, поражаясь тому, как легко отделался во встрече с потенциальным противником. Его совсем, казалось, не воспринимают ни как врага, ни как потенциального шпиона. Идущие вокруг люди создавали впечатление сонного довольства собственной жизнью и судьбой. У самого Ильи родилась было дурацкая мысль – броситься наутек и проверить, будут в него стрелять или нет. Однако он быстро избавился от этой идеи, решив использовать знакомство с этими людьми в собственных интересах.
Освобожденные картежники быстро освоились в чужеродной среде и прямо на ходу развлекали казаков анекдотами и какими-то фокусами из области ловкости рук. Казаки охотно слушали, смотрели и смеялись. Но крепкие мозолистые руки нет-нет да и поглаживали любовно легендарное оружие вермахта.
Илье ничего не оставалось делать, как любоваться проплывающим мимо пейзажем. Пейзаж, надо сказать, сильно напоминал кавказский – всюду горные кручи, цепляющиеся за камни деревья, узкие ручейки под ногами. Все-таки биостат – потрясающая штука. Ученые на Земле начнут просто гроздьями вешаться, когда узнают, что весь научный дарвинизм – это не более чем попытка обрисовать на основании нехватки информации внутреннюю логику находящегося в центре планеты куска мерцающего стекла в форме шлакоблока.
…Между тем тропинка, по которой они двигались, расширилась, и отряд вместе с обозом и Ильей вошел в небольшую долину, окруженную непропорционально огромными скалами, придающими пейзажу совершенно дикий и сказочный вид.
Посреди долины возвышались какие-то деревянные сооружения. Приблизившись, Илья понял, что это – высокий, довольно грубо исполненный частокол с наблюдательными вышками по углам и торчащей над ним крытой соломой крышей какого-то строения.
– Эй, сонное царство, а ну, давай открывай! – зычно крикнул один из казаков, задрав голову к гнезду под соломенной крышей, что покоилось на четырех вертикально торчащих бревнах.
– Кто это там разорался? – донесся сверху действительно заспанный голос. – Кого нелегкая в такую рань несет?
– Открывай, Петро, не томи! – крикнули снизу.
– Эй, Семен! – крикнул все тот же голос с вышки. – Открывай, атаман с добычей вернулся!
– Сейчас-сейчас… – лениво донеслось из-за забора. – Данила! Данила, кому говорю! А ну, вставай! Иди отворяй ворота!
– Иду… – глухо проскрипело оттуда же.
Однако прошло еще минут пять, прежде чем по ту сторону частокола что-то загромыхало, и часть забора со скрежетом принялась поворачиваться. Если бы она не пришла в движение, Илья никогда бы не догадался, что это и есть искомые ворота.
Однако же ни у кого такая медлительность не вызвала особого раздражения, и кавалькада с телегой во главе чинно втекла внутрь этого своеобразного форта. Закрыты ворота были не в пример быстрее.
Внутри Илья не увидел ничего, чего бы не ожидал от такого рода поселения. Были здесь и навесы с немногочисленными лошадьми на привязи, и бараки, и большая лужа в центре, в которой, как и полагается, мирно лежало несколько свиней. Пахло соответственно.
– Ну, что, друже, – довольно произнес пленивший Илью казак. – Милости просим в наш стан. Заходи, располагайся. У нас здесь все как положено: накормим, напоим, ну а потом и допросим… То есть расспросим. В смысле, познакомимся. Расскажешь, кто ты, откуда, какими судьбами закинут на наши вольные земли…
Илья почувствовал, что, несмотря на всю ленивую размеренность, которой было пронизано существование этих людей, считать их недотепами не приходилось. Потому он послушно направился к большой избе, что стояла сбоку на массивных деревянных сваях. Под избой вперемешку лежали груды спящих свиней, овец и собак. Создавалось ощущение, что все местное население вместе с живностью давно и стабильно сидит на транквилизаторах.