— Его зовут Тони, — процедила Даниэлла сквозь зубы.
— Хорошо, — пожал плечами Байрон. — Пусть будет Тони. Расскажи мне о нем. — Он хотел знать все: сколько они уже знакомы, что друг для друга значат и какие у Тони намерения, а также — что они делали вместе!
— Почему я должна рассказывать? — возразила ему Даниэлла.
— Потому что мне интересно.
— Уж, конечно, интересно, — огрызнулась она. — Точно такой же интерес, как к корзине с сырой рыбой. Не суй нос в мои дела!
— Между вами это серьезно?
Невероятно голубые глаза Даниэллы враждебно вспыхнули.
— Если я соглашусь рассказать, ты оставишь меня в покое?
— Думаю, ты знаешь мой ответ на этот вопрос, — тихо произнес Байрон. О, эти восхитительные веснушки! Как же он хотел поцеловать их — каждую в отдельности.
— Тогда не вижу оснований, почему я должна что-то тебе рассказывать. — Еще одна жгучая голубая вспышка. — Мои отношения с Тони касаются только меня, и никого больше. Если твоя идея, ради которой ты затащил меня сюда, состоит в том, чтобы выведать у меня что-нибудь о Тони, можешь забыть об этом. — Она отодвинулась от стола и встала.
— Элли! — Байрон мысленно обругал себя: в самом деле, он не должен забывать об осторожности. — Пожалуйста, сядь. Я не должен был спрашивать тебя об этом. Прошу прощения. — Он удержал ее взгляд на несколько минут и облегченно вздохнул, когда она медленно и неохотно, но все-таки опустилась обратно на свой стул. — Но я думаю, тебе следовало бы позвонить ему, если ты изменила свои планы.
— Я не ждала его, он приехал неожиданно. И так как это не столь уж важно, то может подождать.
Байрон перевел дух — она не собирается встречаться с Тони! Несколько минут они просидели в молчании. Даниэлла наблюдала за лодками, а Байрон смотрел на роскошные городские здания и дома, выросшие вдоль всего канала. Ему как-то рассказали, что там есть квартиры и на крыше, и Байрон представил себе выражение лица Даниэллы, если он ей скажет о своем намерении переехать в одну из таких квартир.
Им принесли заказанную еду, и Байрон попытался пусть поздно, но исправить положение.
— Я не сую нос в твои дела, Элли. По крайней мере, в мои намерения это не входит. Это просто дружеское любопытство, только и всего.
Даниэлла одарила его презрительным взглядом, не веря ни одному его слову.
— Давай забудем о твоем дружке, ладно? — быстро предложил Байрон. — Расскажи мне, что ты делала с тех пор, когда я видел тебя в последний раз.
— Ты имеешь в виду, часто ли я виделась с Тони? — холодно спросила Даниэлла, вонзаясь в креветку так, словно та была еще живая и Даниэлла пыталась ее умертвить.
О Господи! Ему никак не удается выразиться удачно.
— Я совсем не это имел в виду. Я хотел знать, каталась ли ты верхом? Как там Моргана? Все ли с ней нормально после падения? А у тебя нет осложнений? Ты выглядишь немного бледной. Уж не слишком ли рано взялась за работу?
— Нет, не рано. Я хорошо себя чувствую. А как ты, Байрон?
Она так ничего ему и не сказала, но он сам виноват. Не нужно было так резко набрасываться на нее со своими вопросами. Но он ничего не мог с собой поделать — он хотел досконально знать обо всех ее делах, даже самых мелких. Он должен знать все: как она справлялась без него, вспоминала ли его, скучала ли, снился ли он ей по ночам?
Или Тони Кохран опередил его? Лучшим ли любовником он был? Любила ли Даниэлла Тони больше, чем любила его когда-то? А Джона она любила сильнее? Она ведь как-то намекала ему, что именно в этом и была причина ее ухода. Ото всех этих мыслей можно было заболеть. Кровь в Байроне буквально закипала, но он знал, что должен быть терпеливым.
Байрон сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
— На самом деле я был в Лондоне. — Он возвратился в Бирмингем, когда частный детектив, которого он нанял, сообщил ему о нескольких обнаруженных им важных деталях. Пока он еще не мог обсудить это с Даниэллой, так как не имел перед собой достаточно четкой картины. Когда он сможет ей рассказать, то должен быть очень осторожным. Если это окажется правдой… Байрон не знал, как Даниэлла все это воспримет.
— Понятно. Род позвонил тебе и сказал о заседании?
Байрон кивнул. Лучше, если она будет думать, что его возвращение вызвано именно этой причиной.
— Мне предложили разработать проект совершенно нового торгового центра в Париже, — сказал ей Байрон. — Эдакий модный и единственный в своем роде для очень состоятельных людей. Это должно быть что-нибудь сногсшибательное.
— Париж? — Ее глаза широко распахнулись.
— Завтра я лечу туда взглянуть на участок для строительства. — Ему очень хотелось пригласить ее полететь с ним.
— Тебе уже удалось доказать, что в том, что случилось, нет вины архитектора?
По правде говоря, ему это удалось, но теперь из-за Тони он не мог себе позволить отойти на второй план. Он уже совершил подобную ошибку, вернувшись в университет. Наступать снова на те же грабли он не собирается.
— Вероятно, мне придется очень часто наведываться сюда, пока не закончатся ремонтные работы в галерее. Ведь, в конце концов, это одно из моих детищ.
Байрон заметил, как вдруг сжались ее губы и как погрустнели глаза. Это, вероятно, объяснялось тем, что она совсем не рада была такому соседству. Не поставил ли он себя в еще более глупое положение, когда снова стал домогаться ее общества? Может, ему надо уйти? Смириться с неизбежным? Но он понимал, что вряд ли это сделает. Без борьбы он не уступит.
* * *
С едой наконец было покончено, и Даниэлла облегченно вздохнула. Скрывать свои чувства было для нее тяжелейшей пыткой на свете, хотя сейчас она не сомневалась в том, что добилась успеха: Байрон и не догадывался, что она все еще любит его. Даниэлла так хорошо стала это скрывать, что фактически сама почти поверила в это.
Хорошо, что Байрон перестал ее расспрашивать о Тони. Конечно, пришлось притворяться, что Тони значит для нее больше, чем есть на самом деле, но что ей оставалось делать? Кажется, это сработало, а именно это и было важно.
Когда они возвращались домой, Даниэлла так глубоко погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как Байрон направился прямиком через город. Она сердито повернулась к нему.
— Ты пропустил нужный поворот.
Байрон улыбнулся.
— Я подумал, раз выдался такой хороший денек, мы могли бы съездить в Стратфорд и, например, покататься на лодке.
— Даже не спросив меня, хочу ли я этого?
— Я знаю, что бы ты мне ответила, — признался Байрон. — Поэтому и принял решение за тебя.
Ад и рай, мука и счастье, печаль и радость переплелись между собой. С одной стороны, она очень хотела побыть с ним сейчас. Да и не только сейчас! Но с другой стороны — именно из-за этого она и должна заставить себя отказаться.