— Я не осмелилась бы делать такие предположения, — с трудом сказала она. — Извините, мне нужно к Хлое. Она в игровой?

На верхнем этаже была комната, специально приспособленная для игр Хлои. Там были всевозможные игрушки, но Хлоя была слишком мала, чтобы долго играть в одиночестве, и, по мнению Пенни, это была пустая трата больших денег.

— Нет, она в постели.

Пенни удивленно посмотрела на Санто:

— Вы уложили ее?

Он кивнул.

— И она уснула?

Она едва могла поверить ушам, но это был шаг в верном направлении, так что, может быть, он наконец обратил внимание на ее слова?

— Думаю, да.

Пенни хотела проверить и быстро поднялась по лестнице, опасаясь, что он окликнет ее, и облегченно вздохнула, когда он промолчал. Она сунула голову в комнату Хлои, увидела, что та лежит неподвижно, и собралась уходить, когда девочка позвала ее. Она быстро подошла к кровати.

— Что такое, милая?

— Папочка меня не любит.

Пенни застыла.

— Уверена, что любит, дорогая. Почему тебе так кажется?

— Он не позволил мне остаться на празднике. И я хотела подождать тебя, но он сказал, что я должна идти спать. Он не любит меня, как мама. Я скучаю по ней. Она целовала меня и обнимала, пока я не засыпала… — И девочка расплакалась.

Пенни легла на край кроватки и прижала Хлою к себе.

— Я уверена, папа очень любит тебя, дорогая, и он не хотел тебя обидеть. Знаешь, ему ведь тоже нужна помощь. Не забывай, что ему тоже больно, он ведь любил твою маму, как ты.

— Тогда почему он не жил с нами? — спросила Хлоя, вопросительно глядя на Пенни широко открытыми глазами. — Я не знала, что у меня есть папа, пока он не забрал меня, когда умерла мама.

Глава 4

Пенни почувствовала, словно из нее вышибли дух. Она не думала, что Санто и его жена не жили вместе, когда она умерла, и это многое объясняло, кроме того, почему он не навещал дочь, притворяясь, что ее не существует. Даже если предположить, что он уже ничего не чувствовал к жене, как он мог так обращаться со своим отпрыском, с собственной плотью и кровью? Это могло сильно повлиять на психику Хлои. Было очевидно, что этот человек — холодный, равнодушный, бесчувственный мерзавец, и она собиралась так ему и сказать. Спускаясь по лестнице, она с трудом сдерживала эмоции. Однако найти его оказалось трудно. Она распахивала двери по очереди и наконец нашла его в кабинете, сидящего положив ноги на стол, абсолютно расслабленного, пока она не ворвалась. Выражение удивления на его лице в любое другое время рассмешило бы ее, но не сейчас: она была готова к битве. Он спустил ноги со стола и встал.

— Что-то не так? — Дружелюбная улыбка сменилась нахмуренными бровями.

— Определенно, мистер Ди Люка. — Она несколько раз вздохнула, тщательно подбирая слова. — Хлоя только что рассказала мне кое-что, что потрясло меня до глубины души.

— Хлоя? — Его глаза удивленно распахнулись. — Я думал, она спит.

— Я полагаю, она притворялась, — взорвалась Пенни. — Хотя трудно понять, как она вообще может спать, когда ее отец ни разу не показал своей любви! — Пенни смотрела на него, возмущенная таким отношением к девочке, которая всего лишь хотела немного внимания. — Если бы я не была нужна Хлое, я ушла бы отсюда немедленно.

Санто сложил руки на груди, его глаза опасно потемнели.

— На вашем месте я был бы осторожнее, мисс Килинг, вы преступаете черту.

— Мне все равно, — отрезала она, хотя холодок страха пробежал по ее телу.

Санто шагнул к ней. Голубые глаза не отрывались от карих, все ее чувства были максимально обострены. Она глубоко вдохнула и сразу пожалела об этом: он остановился так близко от нее, что она почувствовала аромат его одеколона, напомнивший ей о… Нет, нет, она не может сорваться! «Отойди! — мысленно закричала она. — Не подходи ко мне!» — но сама стояла неподвижно, не отрывая от него взгляда.

— Скажите же мне, что такого сказала Хлоя, что так рассердило вас. — Его акцент стал заметнее, сейчас он был настоящим итальянцем — гордым, готовым постоять за себя.

Однако Пенни знала, что тому, что он бросил своего ребенка, нет оправдания. Она позволила себе еще несколько секунд посмотреть ему в глаза, не обращая внимания на сильно бьющееся сердце и кипящую кровь. Она готова была забарабанить кулаками в его грудь и объявить его самым низким человеком в мире.

— Скажите, — начала она самым холодным своим голосом, — почему вы никогда… — Она остановилась. — Нет, сначала вот что. Почему вы позволили сложиться у меня впечатлению, что вы с женой жили вместе, когда она умерла?

Ее вопрос застал его врасплох. Он откинул голову, опасно сощурил глаза.

— Не думаю, что когда-то говорил что-то, что могло заставить вас думать так. В любом случае моя личная жизнь вас не касается. Вы работаете на меня!

Он казался еще выше, в глазах зажегся неодобрительный огонек, делая их еще холоднее.

— Вы доверили мне свою дочь, — заявила она. — Она расстроена, и понять, почему и как ее успокоить, — мой долг.

— Хлоя расстроена? — Выражение его лица чуть изменилось: теперь оно было вопросительное, даже озабоченное.

Пенни не поверила искренности этой перемены, только не после того, что ей рассказала Хлоя. Пятилетние дети не врут.

— Я думаю, она имеет на это полное право: она думает, что ее отец не любит ее.

— Она так сказала? — выдохнул он.

Пенни кивнула. Санто казался таким шокированным, что ее гнев немного остыл.

— И вы ей поверили?

— Не важно, во что верю я: в это верит Хлоя. И почему бы ей так не думать, если вы ни разу не пришли к ней со дня ее рождения до дня смерти ее матери? — Она смотрела на него, ожидая, осмелится ли он отрицать это.

— Вы понятия не имеете, о чем говорите, — бросил он.

На щеках Санто вздулись желваки, руки сжались в кулаки, все тело напряглось, и Пенни глубоко вдохнула. Ей следовало быть осторожной: дальнейшие обвинения могли привести к катастрофе, он уже выглядел так, словно готов был броситься на нее.

— Так расскажите мне, — потребовала она, — расскажите, почему Хлоя так думает, почему она не знала о вашем существовании, пока не умерла ее мать.

Выражение его глаз внезапно изменилось: гнев сменился пустотой, как будто он смотрел в прошлое, и воспоминания были не очень радостными. Когда через несколько минут он заговорил, ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его.

— Моя жена не сказала мне, что у меня есть дочь.

В его глазах и голосе была такая сильная боль, что Пенни стало трудно дышать.

— Она была беременна, когда ушла от меня, но я не знал об этом. Дело с разводом уладили наши адвокаты. Я больше не общался с ней. Скрыть Хлою от меня было ее последним эгоистичным поступком.