Ты считаешь, что я цинично отнесся к договору с Томазо. Но сколько бы ты так ни считала, это неправда. Как неправда и твое восприятие себя самой. Стоило мне увидеть женщину, стоявшую там, у входа в бар, — и фальшивая Лаура исчезла. Да, образ ее был очень живым, очень убедительным. Мешковатая одежда, неуклюжие туфли, запущенные волосы. Полное отсутствие внимания к себе. Заодно и к окружающему миру, который ты отвергала, не принимала, потому что он не желал принять тебя.

Его глаза не отпускали ее, удерживая как в капкане.

— Это ложь. Ложь, за которую ты цепляешься их чистого упрямства. Ты совсем другая. Такая, какую, я увидел той ночью. Та, что свела меня с ума.

Он шагнул к ней. Она не шевельнулась. Не могла пошевелиться.

— Тебе надо принять решение, Лаура. Либо ты веришь какой-то глупости о том, что я соблазнил тебя ради карьеры, чего я никогда, никогда не делал. Либо веришь мне.

Он сделал еще один шаг к ней.

— Я лег с тобой в постель не ради того, чтобы стать президентом. А потому, что хотел этого. Потому что ты красивая, желанная женщина.

Она все не двигалась, ловушка не пускала ее, но железные ее тиски внезапно превратились в нежный шелк, ласкающий кожу.

— Нам хорошо вместе, Лаура. И я не желаю, чтобы это заканчивалось. Мне не хотелось думать о Томазо, о том, как я стану объяснять ему происходящее между нами. Не хотелось думать о фирме. Ни о чем. Хотелось лишь продолжения того, что происходило между нами. После твоего отъезда я сам не свой. Не нахожу себе места. Злюсь. На тебя — за то, что променяла меня на другого. На Люка, оказавшегося тем другим. Но больше всего на себя — за то, что принимаю это так близко к сердцу.

— Не могу представить, что кто-то тебя раньше бросал, Алесандро, — сумела съязвить она.

На его лице мелькнула лукавая улыбка.

Женщины и раньше меня бросали, но единственное, что я чувствовал тогда, было раздражение. А после твоего ухода я ощутил опустошение. И только теперь понимаю, почему. А ты понимаешь?

Нет, — ответила она, потому что ничего другого сказать не могла.

Не посмела.

— Тогда я покажу тебе.

И он поцеловал ее. Серый дождь вдруг закончился, выглянувшее солнце озарило для Лауры мир яркими красками.

— Мне следовало бы теперь отпустить тебя наверх и позволить навести красоту, а потом ухаживать за тобой, заново тебя добиваться. Но я не могу! У меня не хватит сил отпустить тебя хоть на минуту. Позволь мне любить тебя сейчас. Позволь доказать, как я люблю тебя — почему я тебя люблю!

Ее глаза просияли. Она взяла его руку, их пальцы сплелись.

— Пойдем.

ЭПИЛОГ

Пышная зелень сверкала под лучами летнего солнца. Сидя в легком плетеном кресле, под раскидистым дубом, Лаура любовалась домом.

Счастье переполняло ее. Работы в Вартоне закончились, превратив старый дом из убежища в уютное семейное гнездышко.

Для моей семьи…

Словно прочитав ее мысли, Алесандро, сидящий рядом, накрыл ее руку своей. По другую сторону стола мирно дремал дедушка.

Они с Алесандро не стали рассказывать Томазо правду о Стефано, не зная, как он отнесется к такой правде. Вместо этого они уверили его, что Стефано был тайно влюблен в другую женщину, жениться на которой не мог. Похоже, Томазо примирился с такой версией.

— Тут и впрямь какая-то идиллия, — заговорил вдруг он, не открывая глаз. — В такую погоду, как сейчас, эти сады бесподобны. Идеальны, вы понимаете меня, — идеальны для детей. — Он глубоко вздохнул.

Алесандро и Лаура обменялись улыбками. Алесандро погладил едва заметную выпуклость ее живота.

Они скажут Томазо — конечно, скажут, но не сейчас.

Пусть эта тайна радует пока только их двоих.