— Почему? К тебе это не имело никакого отношения. Ты не был ответственен за то, что случилось…
— И тем не менее, — сухо произнес он. Чувства снова стали выходить из-под его контроля, но он упрямо продолжил задавать вопросы: — А второй приступ?
— Произошел год спустя. В этот раз все было гораздо серьезнее. Отец сильно ослаб после первого, а тут еще эти постоянные стрессы…
— Стрессы? — переспросил Никос.
Софи снова отвернулась:
— Из-за денег. Он пытался восстановить компанию и сильно переживал по этому поводу. А потом… — Софи на мгновение замолкла, потом продолжила тем же напряженным, резким голосом: — Это плохо отразилось на нашем финансовом состоянии, мы потеряли еще больше денег, и ему пришлось покрывать недостачу. Вот это и вызвало второй приступ.
Никос медленно кивнул. Ему необходимо было задать последний вопрос, чтобы все кусочки мозаики наконец встали на свои места.
— Ты говорила, что твой отец попался на удочку мошенников. Когда это произошло?
Неужели Эдвард Грантон был так ослаблен болезнью, что клюнул на такую очевидную аферу?
Глаза Софи загорелись. Хотя Никос не мог с уверенностью сказать, какое воспоминание вызвало такую реакцию, но оно явно приносило ей боль.
— Когда он находился в госпитале. Я… я тогда всем распоряжалась, так как никто не думал, что отец выживет после второго приступа… и я… я хотела сообщить ему хоть какие-то хорошие новости. И поэтому я… я…
Волна холода прошла по спине Никоса, когда он понял, что Софи пыталась сказать.
— Они нацелились на тебя, а не на твоего отца.
Голова Никоса готова была взорваться от одной только мысли об этом. Софи, всю жизнь окруженная отцовской заботой, сосредоточенная только на музыке и учебе, была атакована ловкими мошенниками со всех сторон. Как щенок, которого бросили в волчью стаю.
В Никосе закипела ярость, вызванная тем, что кто-то посмел так с ней поступить.
Софи сидела очень тихо, сложив руки на коленях. Она взглянула на Никоса ничего не выражающим взглядом.
— Я вложила почти все, что оставалось, — немного, где-то около ста тысяч. Я отчаянно хотела возместить финансовые потери отца, чтобы у меня была возможность пойти к нему в госпиталь и сказать, что все снова в порядке! Вместо этого… — она снова замолчала, чувство вины, смешанное с презрением к самой себе, явственно отразились на ее лице, — я потеряла все — все, что отец сумел спасти, когда развалилась компания, — шептала Софи. — Все. Я была так невозможно глупа. Доверчива. Я пыталась скрыть это от отца, но когда он наконец вышел из госпиталя, то узнал все и… и… — Она глубоко вздохнула. — Поэтому у него случился инсульт. — Софи нервно переплела побелевшие пальцы. — Отцу очень повезло. Он не только выжил, но и смог отправиться в эту частную реабилитационную клинику, одну из лучших в стране. Особой удачей было то, что его страховка еще действовала. — Софи сглотнула, прежде чем продолжить, устремив невидящий взгляд на ковер. — Но сейчас она закончилась. Он истратил все свое пособие на лечение в госпитале, операцию и так далее. Я откладывала деньги, тратя на себя как можно меньше, но все равно не смогла накопить достаточную сумму. И тогда… тогда… когда в клинике сказали, что отцу придется покинуть ее, я поняла, что должна сделать все возможное, чтобы этого не произошло.
Внезапно Софи резко подняла голову и взглянула на Никоса. Выражение ее лица было жестким, а в глазах застыла та же безучастность ко всему, как и тогда в такси, когда он заставил ее уйти с проливного дождя.
— И если это означало работать в эскорте, то что? Я должна была достать деньги! Должна была! Содержание отца в клинике — все, что имеет значение! К тому же… — ее голос снова сорвался, — он никогда не узнал бы, как я зарабатываю деньги! — Софи метала в Никоса разъяренные взгляды. — Вот почему я занималась этим! И по этой же причине я взяла твои деньги! Теперь ты знаешь! Но зачем тебе нужно было это знать, я не представляю! Для тебя ведь это ничего не значит, Никос, ничего!
— Ты ошибаешься, — произнес он. — Это очень много значит для меня.
Их взгляды встретились, соединяя сердца, которые столь давно были разъединены пропастью.
Самые разные чувства переполняли душу Никоса, но у него еще оставались вопросы, от которых зависело их будущее.
— Почему ты отдалась мне тогда, в особняке, Софи? — тихо спросил он.
Ее глаза забегали, словно она пыталась отыскать приемлемую отговорку.
— Почему, Софи? — спросил он снова тем же тихим, напряженным голосом.
Она не отвечала.
— Мы наслаждались друг другом, — еще тише сказал Никос. — Ты не можешь это отрицать. Мы испытали блаженство. — Он замолчал. — А потом ты ушла. Почему, Софи?
Медленно, как будто каждое слово давалось ей с трудом, она ответила:
— Я должна была. Я не могла… не могла выносить это снова. Не смогла бы вынести твое презрение. — Лицо Софи исказилось. — Твою ненависть, как четыре года назад! Я не смогла бы снова пережить это! — Она содрогнулась. — Не в этот раз, когда я была ни в чем не виновата! — Софи взглянула на Никоса полными боли глазами. — Но ты бы не поверил мне, да это и понятно после того, что я сделала! Клянусь, Никос, я была не виновата! Но ты уже знал, что мне отчаянно нужны деньги, и, если бы ты увидел, в каком состоянии находится мой отец, ты бы посчитал, что я так же виновата, как и четыре года назад! — Ее лицо снова исказила мука и ненависть к себе. — Потому что четыре года назад ябыла виновата! Ты был абсолютно прав! Просто в тот день я узнала о финансовых проблемах отца — прочла статью в газете! Я была в ужасе! Я так беспокоилась за него! И в то же время мне стало ужасно стыдно, ведь я проводила все свое время в мечтах о тебе, не представляя, что творилось на душе у папы!
Софи коротко рассмеялась:
— Я и не представляла, пока не прочла в статье, зачем тебя пригласил отец! Он хотел, чтобы ты стал его спасителем, вытащил его компанию из кризиса! Мне было так стыдно, что у моего отца уже давно начались такие серьезные проблемы, а я дажене замечала этого! Но потом я поняла… — она вздохнула, — я поняла, что ты наверняка намеревался инвестировать средства в компанию «Грантон», или слить ее со своей корпорацией, или что-то еще, потому что ты бы никогда не стал встречаться со мной, если бы это было не так! Язнала, что ты бы никогда не начал со мной отношения, если бы не собирался спасти нашу компанию. Ты бы посчитал это безнравственным, ведь наши встречи заставили бы отца прийти к заключению, что он может на тебя рассчитывать. А потом, в тот вечер…
Софи замолчала, тяжело дыша. Внезапно она вскочила.
— А потом, — произнесла она резко, словно вспарывая воздух каждым своим словом, — в тот вечер, во время благотворительного ужина, ты сообщил мне, что утром летишь обратно в Афины.
Софи снова замолчала, ощущая подступивший к горлу комок. Никос неподвижно сидел.