Реакция у Панкрата и у тех, кто подкрадывался к дому, выполняя приказ командира, была разной. Воробьев воспользовался внезапно появившимся обстоятельством и мгновенно перелетел открытое пространство двора, упав слева от сарая в тот момент, когда озадаченные новым взрывом охотники, отвлекшиеся на звук и вспышку, снова обратили лица к дому.
Их оставалось еще трое-четверо, и одного из них Панкрат вычислил сразу – по шороху шагов: киллер наступил на рассыпанный полосой вдоль заборчика за сараем шлак. Не желая выдавать себя стрельбой, Панкрат дождался еще одного скрипа и метнул в темноту «очередь» сякэнов.
Раздался вскрик, и тотчас же из-за будки туалета, стоящей за сараем, раздался тихий, похожий на удар палкой по подушке, выстрел, а за ним падение тела. Кто-то помог Панкрату избавиться от противника!
В сарае что-то зашуршало, упало, покатилось, затем раздался приглушенный вопль, сменился хрипом, стоном, и все стихло. Панкрат приготовился к броску, но в этот момент из-за будки туалета прозвучал чей-то негромкий голос:
– Не стреляй, командир.
– Родион?! – не поверил ушам Панкрат.
– Я. Все кончено. – К забору вышла черная фигура, слегка подсвеченная светом разгоравшегося вдалеке на улице пожара. – Их тут было шестеро. К сожалению, Леву они успели замочить.
Панкрат расслабился, снял палец с курка «овцы», встал.
– Я не успел…
– Я знаю. Ты и так классно сработал, грохнул командира группы прямо в машине.
– Взрыв на улице – ваших рук дело?
– Ребята взорвали «Форд». Мы сейчас унесем отсюда этих гавриков и Леву, а ты иди успокой жену. Утром встретимся, поговорим.
– Может, останешься?
– Сюда скоро примчится милиция, начнет допрашивать свидетелей, а светиться нам ни к чему. – Родион поднес к губам рацию, дал команду: – Зашевелились!
Из-за сарая, а также из сарая выскользнули несколько быстрых теней, вынесли убитых охотников ЛООС и так же быстро сгинули, будто их и не было.
– Профи, – пробормотал Панкрат. – Хорошая подготовочка у твоих ребят.
– «Тень», – хмыкнул Родион. – Все прошли школу спецслужб и войн. Ну все, командир, я побежал, уже сирены воют. Раненько поутру собери тут гильзы, чтобы не отвечать потом на всякие дурацкие вопросы следствия.
Родион хлопнул Панкрата по плечу и исчез.
Со всех сторон к набережной мчались с включенными сиренами милицейские машины. Панкрат мрачно улыбнулся. Оперативникам и следователям предстояла нелегкая работа по выяснению обстоятельств «разборки» бандитов между собой.
Во двор вышел Вадим.
– Я тоже ухожу…
– Иди, – кивнул Панкрат. – Спасибо за помощь.
Потоптавшись, Вадим ушел на огороды. Панкрат прислушался к шуму на улице, встрепенулся и поспешил в дом освобождать и успокаивать жену и детей.
* * *
До утра их никто не беспокоил. Потом милиция начала обходить дома в поисках свидетелей нешуточного ночного боя, и Панкрат вынужден был долго отвечать на вопросы оперативников, следователей и разного рода милицейских начальников в штатском. Спрашивали и Лиду, но она делала круглые глаза и так успешно играла роль испуганной женщины, что ее оставили в покое. К двенадцати часам Панкрат наконец освободился, развез детей и жену по учреждениям и поехал в спорткомплекс на Парковой в некотором смятении чувств. С одной стороны, он испытывал облегчение, что удалось уничтожить всю команду ликвидаторов ЛООС, с другой – понимал, что на этом дело не закончится. Лиду и детей надо было оградить от новых нападений радикально, личная охрана проблемы не решала, да и не могла она следовать за семьей Воробьевых вечно.
Родион и Петя ждали его возле спортзала, прогуливаясь по асфальтовой дорожке на территории парка. Панкрат сделал вид, что не обратил на них внимания, вошел в здание, открыл свою тренерскую комнату. Родион появился там через минуту.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – буркнул Воробьев. – Думаю.
– О чем?
– Обо всем. Не вижу я перспективы в этом деле. ЛООС пришлет новую команду, снайперов или взрывников, и все начнется сначала.
– Сначала сюда приедут контролеры, чтобы установить причины гибели группы. А мы их перехватим и выйдем с их помощью на головку ЛООС.
– Ты так уверен в возможностях «Тени»? – скептически глянул на Кокушкина Панкрат.
– Ты сам видел их в действии. Двенадцать трупов. Ни один не ушел.
– Как вам удалось подоспеть так вовремя и сразу включиться в игру?
– Мы прибыли еще утром, осмотрелись и повели тех, кто приклеился к тебе. Так что все было подготовлено заранее.
Панкрат потемнел.
– Вы были здесь… и не предупредили?! А если бы ликвидаторы просто шмальнули по машине из гранатомета?
– Не шмальнули бы, – отмахнулся Родион. – Свидетели им ни к чему. Давай о деле, командир. Тебе надо сегодня же вечером уехать в Москву.
Панкрат перестал переодеваться в спортивную форму, уставился на бывшего «мстителя».
– Ты в своем уме? А жена, дети?
– Мы тут присмотрим за ними, не беспокойся. Группа остается со мной еще несколько дней. Получишь инструктаж, задание, побеседуешь с Архипом Ивановичем, определишься и приедешь. Потом решим, что делать дальше.
Панкрат покачал головой.
– Не поеду, пока не…
– Если хочешь освободиться от опеки ЛООС – поедешь, – усмехнулся Родион. – Это у тебя единственный шанс. И не переживай за своих, я за них отвечаю.
– Это, конечно, здорово, но…
– Я тебя когда-нибудь подводил?
– Нет, – ответил Панкрат, подумав.
– Тогда в чем дело?
Панкрат открыл рот, тщетно подыскивая аргументы, и вдруг понял, что его бывший подчиненный прав. Уберечь семью можно было только таким образом – примкнув к не менее мощной структуре, чем Легион.
Он стоял на пути гиганта, сжимая в руке короткое копье с кремневым наконечником, и чувствовал его состояние, исполненное великой печали. Мамонт знал, что жить ему осталось совсем немного, и лишь изредка, словно исполняя заученную ритуальную роль, начинал метаться по кругу, искать брешь в цепи охотников с копьями и факелами, неистово трубить и крушить лбом скалы, попадавшиеся на пути. Но цепь охотников неумолимо сжималась и как бы выдавливала косматого великана к краю плато, обрывавшегося в пропасть. Там, на дне пропасти, добычу уже ждали разделыватели туши, уверенные в том, что все закончится так, как рассчитал вождь племени.
Крутов тоже был уверен в победе, потому что ощущал себя не просто одним из соплеменников, но представлял собой мыслящий элемент соборной разумной системы под названием «охотничья стая», видел мамонта сразу со всех сторон, реагировал мгновенно на любое его движение и чувствовал то, что чувствовал каждый охотник. Племени не надо было переговариваться, выслушивать приказы вожака и сообщать криками о передвижении дичи, охотники сообщались между собой мысленно, связанные одним интеллектуальным полем, и связь эта была гораздо гибче, оперативней и быстрей, чем языковая, основанная на звуке. Во времена охоты на мамонтов слегка одичавшие потомки арктов общались между собой телепатически.