Но сейчас ей было не до поисков. В нижнем отделении трюмо среди бижутерии хранились запасные ключи; их она и возьмет.

Мэгги отнесла чемодан в гараж, где стоял ее «метро», и бросилась опустошать местный продуктовый магазин, набивая сумки едой: хлебом, молоком, яйцами, консервами; мясо и овощи она сможет купить в сельском магазине по дороге к Краю Света.

Вырулив на шоссе, она заметила, что погода портится. Она включила радио, чтобы послушать прогноз. Обещали дождь и шквалистый ветер, переходящий в бурю.

Мэгги поморщилась. В такую погоду домик мог остаться без электричества, но, возможно, до бури дело не дойдет. Если же буря все-таки разразится, в доме достаточно свечей, а топливо для обогревателя завезли в начале месяца, если верить жене соседа-фермера миссис Грайс, присматривавшей за домом.

Перебьюсь как-нибудь, решила Мэгги. А ненастье как раз соответствует моему настроению. Буду подвывать ветру.

На дорогах Лондона, как всегда, царил кошмар, и, когда Мэгги наконец выбралась за пределы города, она превратилась в сплошной комок нервов. Ее первым намерением было ехать прямо к домику, но теперь она передумала и решила воспользоваться случаем и гденибудь перекусить. Она с удивлением вспомнила, что сто лет не обедала в ресторане. Робин признавал только домашнюю кухню, и Мэгги обычно сама для него готовила, за исключением дней, когда они обедали у его матери.

Она разыскала итальянский ресторан, куда уже начали стекаться посетители, и уничтожила огромную тарелку лазани, сдобрив ее бокалом вина, а потом расправилась с куском шоколадного торта, щедро украшенного кремом.

Робин, свято веривший в здоровое питание, ужаснулся бы, узнав, что она ест, думала она, вкушая запретные наслаждения. Однако это все с горя. Когда истекут три недели ее затворничества, она, наверное, превратится в бочку.

Когда Мэгги вышла из ресторана, ветер заметно усилился. Мощные порывы атаковали машину. Мэгги всерьез задумалась, не заночевать ли в гостинице: может быть, завтра погода улучшится.

И тут же, послав все к черту, решила ехать дальше: не останавливаться же на полпути!

Но чем дальше она ехала, тем сильнее ругала себя за опрометчивость. Дождь барабанил по крыше и ветровому стеклу, словно пытаясь до нее добраться, а ветер выл и стонал, как мученик под пыткой.

Когда Мэгги со вздохом облегчения свернула на дорогу, ведущую к ее домику, было около полуночи. Тучи крались по небу, точно воры, деревья по краям дороги яростно раскачивались и стенали, как от невыносимой боли.

– В жизни не видела ничего подобного, – пробормотала Мэгги, объезжая огромную упавшую ветку. – Слава Богу, я хоть крышу весной починила.

Она остановила машину в обычном месте, схватила чемодан и побежала к двери. Ветер налетел на нее и чуть не поднял в воздух; с минуту она не могла сделать ни шагу и не на шутку перепугалась. Когда ветер слегка отпустил, она ринулась вперед и ухватилась за тяжелую металлическую ручку двери, чтобы устоять на ногах, пока нащупает замочную скважину.

Наконец дверь подалась, и Мэгги ввалилась в комнату. Предстояло еще закрыть дверь. Мэгги отвоевывала у ветра дюйм за дюймом, словно у живого врага, и, когда дверь наконец была закрыта, руки у нее чуть не отваливались.

– Ничего себе шквалистый ветер, – проворчала она. – Настоящий ураган.

Она протянула руку к выключателю без особой надежды на успех, но, к ее удивлению, свет зажегся, хотя и беспрестанно мигал.

Только бы успеть найти свечи, словно заклинание, повторяла про себя Мэгги, направляясь к маленькой кладовке. Отодвигая щеколду, она вдруг почувствовала, что в комнате странно тепло.

Можно было подумать, будто… будто… Мэгги застыла на месте, потом быстро пересекла комнату, чтобы проверить. Никаких «будто». Кто-то включил обогреватель.

Иногда миссис Грайс топила перед ее приездом, но ведь в этот раз Мэгги не предупредила ее. Значит, либо миссис Грайс обладает даром ясновидения, либо…

Не будь дурой, оборвала себя Мэгги. Возможно, она решила, что в доме пахнет сыростью и его следует протопить. Поблагодарю ее завтра.

Она отыскала свечи, подсвечники и коробку спичек и еще старинную глиняную грелку, которую приобрела когда-то в лавке старьевщика. Сегодня, как никогда, ей нужен покой и уют. Она налила в чайник воды и поставила его разогреваться. Пожалуй, чашка мясного бульона тоже не помешает, подумала она, доставая банку с концентратом.

Вдруг она увидела в сушилке перевернутый стакан. Мэгги вздрогнула и нахмурилась. Почему он здесь? Ей стало не по себе.

Сейчас же прекрати, с негодованием одернула она себя. Ведь миссис Грайс включила для тебя обогреватель. Неужели тебе жалко для нее чашки кофе? За все-то ее труды?

Но все же это было странно. Миссис Грайс – женщина хозяйственная, вряд ли она оставила бы посуду в сушилке.

Когда чайник закипел, Мэгги наполнила грелку, взяла свечу и спички и направилась вверх по внутренней лестнице на второй этаж. Пока буду пить бульон, постель согреется, подумала она.

Она вошла в спальню, поставила подсвечник на туалетный столик, нащупала выключатель.

И застыла на месте.

Ее кровать была занята. Поперек ничком лежал голый мужчина. Он крепко спал, свесив руку.

Вопль звериного ужаса заглушил завывание ветра.

Мужчина повернулся и приподнялся на локте, вглядываясь в нее прищуренными со сна глазами.

Она сразу узнала его. И не мудрено: редкая газета или журнал за последние полтора года не печатали его фотографий. А недавно его имя снова попало в заголовки – из-за обвинения в изнасиловании.

Это был Джей Делани.

У Мэгги затряслись руки, глиняная грелка выскользнула и упала на пол с таким грохотом, что стены домика содрогнулись.

И в этот миг, как назло, погас свет.

Глава вторая

Дом погрузился в непроглядную тьму, и Мэгги снова в ужасе закричала.

Бежать, немедленно бежать отсюда! Мэгги бросилась искать дверь, но в темноте совсем потеряла ориентацию. Она заметалась по комнате, ударилась об угол туалетного столика и взвыла от боли и страха.

– Послушайте, дамочка, сделайте милость, успокойтесь и перестаньте вопить.

Несмотря на раздраженный тон, голос был приятный: низкий, звучный, с легкой хрипотцой. На то и актер, презрительно подумала Мэгги, потирая ушибленную ногу.

Кровать скрипнула; он споткнулся и выругался, и Мэгги поразилась искренности и богатству не слыханных ею доселе выражений. Затем чиркнула спичка, и на свече затрепетал язычок пламени.

Снаружи в стену снова ударил ветер. Мэгги уловила отдаленный шум, подобный предсмертному воплю. Занавески вздулись пузырем, тени бешено заплясали по комнате. Комната словно съежилась, ее стены угрожающе наступали на Мэгги. И на непрошеного гостя.