— Полная чепуха, — раздраженно бросил Генри, когда Тэмсин тщательно свернула газету и положила на сиденье между ними.
— Ты ведь никогда не любил его, да?
Генри неожиданно очень заинтересовался видом из окна.
— Я не мог доверять ему, — признался он с оттенком некоторой горечи, повернувшись, наконец, к дочери, и бесцветно улыбнулся. — Он был опасным человеком. Разве можно ожидать преданности от того, у кого эта чертова татуировка на груди?
Тэмсин представила себе грудь Алессандро с татуировкой. Аргентинское солнце над сердцем… Шесть лет назад она вырезала из журнала одну фотографию Алессандро — с обнаженным торсом, на летней тренировке перед соревнованиями за Кубок Мира.
Машина замедлила ход, и множество огней, появившихся по другую сторону затемненного стекла, сообщили ей о том, что они подъехали к шикарному отелю, где должен был состояться банкет.
Водитель еще не открыл дверцу, как до них донеслись звуки музыки и веселый смех.
— Бог мой! И чего они празднуют после сегодняшнего постыдного выступления? — язвительно произнес Генри, выходя из машины. — Тебе лучше устроить сессию прямо сейчас, пока ребята еще в состоянии оценить твой наряд. Если чуть позже, то они напьются и будут орать непристойные песни. Пойдем.
Генри протянул свою руку. И она машинально взяла ее.
— О, дорогой папа, ты прав. А так как фотограф хочет сфотографировать меня на руках у команды — будто они держат меня, как регбийный мяч, — то я предпочту трезвые объятия.
И мгновенно она почувствовала, как Генри разозлился. Он остановился, и Тэмсин выругала себя за необдуманную откровенность. Во всем виноват Алессандро д'Арензо. Это он лишил ее способности ясно мыслить.
— Это смешно и нелепо, — бросил отец. — Я не хочу, чтобы моя дочь ходила по рукам у всей регбийной команды, как какая-нибудь куколка из «Плейбоя». Я переговорю с фотографом…
— Нет! Не смей! Я сама добилась получения этого заказа и сама буду решать, как устроить рекламную кампанию.
Секунду они смотрели друг друга. Потом Генри отпустил ее руку и стал подниматься по каменным ступенькам к ярко освещенному холлу. Его прямая напряженная спина явно свидетельствовала о крайнем недовольстве. Оставшись снаружи, Тэмсин сжала зубы и топнула ногой.
Черт возьми, он был невыносим! Но надо брать пример с Серены — сестра всегда умела умаслить отца.
Быстро взбежав по ступенькам вслед за отцом, Тэмсин догнала его в центре зала.
— Пожалуйста, папочка! — Она схватила егоза руку. — Всего лишь пару фото…
Ее жалобный голос подействовал магическим образом. Холодные серые глаза отца мгновенно смягчились, и он едва заметно кивнул.
— Хорошо, — угрюмо сказал он. — Тебе лучше знать. Делай, что хочешь.
Тэмсин порывисто поцеловала его в щеку.
— Спасибо, папочка.
Повернувшись, она легко побежала через холл, не скрывая своей бурной радости.
Алессандро замер на самом верху лестницы, когда случайно явился свидетелем этой маленькой сцены, разыгравшейся внизу.
Он видел, как она бежала через холл, окутанная серебристыми складками тончайшего шифона, и ее платиновые волосы переливались в блеске ламп. Он видел, как она подняла лицо к отцу, взглянула на него из-под своих темных ресниц, и услышал ее умоляющий тон.
Пожалуйста, папочка… Спасибо, папочка…
Она говорила сладчайшим голоском, но через секунду кроткое выражение на ее лице сменилось победоносной улыбкой.
Расчетливая стерва!
Ничего не изменилось, горько подумал он, направляясь по коридору к своей комнате. Она подрезала свои волосы, стала платиновой блондинкой, но мерцание ее зеленых глаз и надменность богатой и избалованной девицы остались все теми же.
Еще раз взглянув вниз, он увидел английских игроков, выстроившихся плечом к плечу в одинаковых темных спортивных костюмах. Они стояли к нему спиной в два ряда, а фотограф тем временем пытался их успокоить.
— Спорю на пятьдесят фунтов стерлингов, что она предпочтет Мэтта Фитцпатрика! — крикнул кто-то, и в ответ раздался взрыв хохота.
— Ставлю сто! — раздался другой возглас.
Секунду Алессандро ничего не понимал, затем подошел ближе к перилам и взглянул вниз. И вдруг его плечи напряглись, его переполнило отвращение.
Тэмсин Калторп, с раскрасневшимися щеками и разметавшимися волосами, переливавшимися в свете софитов, лежала горизонтально на руках у первого ряда игроков, улыбаясь в камеру. Мэтт Фитцпатрик, преисполненный неандертальской гордости, поддерживал ее тело, обняв огромной ручищей ее левую грудь.
— И как тебе удалось занять такую выгодную позицию, Фитцпатрик? — крикнул один из молодых игроков из заднего ряда.
Тэмсин засмеялась, и звук ее смеха, словно гвоздь, вонзился в сердце Алессандро.
— Он гораздо опытнее, чем ты, Джонс. И руки у него более умелые.
Джонс покраснел до корней волос, а вся команда разразилась громким смехом.
Неужели у нее вообще нет гордости? Алессандро, прислонившись к резной колонне, с презрением смотрел на происходящее.
Со сколькими из них она спала?
Раздались выкрики и смех, когда двое из игроков, под руководством фотографа, посадили Тэмсин к себе на плечи. Она засмеялась, запрокинув голову, и взглянула наверх…
Их глаза встретились, и смех замер на ее губах. С лица исчезла улыбка.
И в этот момент Алессандро понял, что она не более чем одна из блондинок, посещающих вечеринки игроков регби. Профессиональная кокетка, манипулирующая мужчинами, льстивые слова которой не значат ничего, а каждая улыбка — это ложь.
И, судя по ее выражению лица, Тэмсин поняла, что ее разоблачили.
Нет.
Нет, нет, нет!
Это невозможно. Когда парни опустили ее на землю, Тэмсин, откинув волосы со лба, еще раз взглянула на галерею.
О боже. Это был он.
Прислонившись к колонне, Алессандро смотрел вниз, лицо его оставалось в тени, но вся его поза выражала высокомерное презрение. Фотограф захлопал в ладоши и закричал:
— Хорошо, ребята! Все готовы? Пусть теперь два парня встанут по обе стороны мисс Калторп и посмотрят на нее!
Вспышка фотоаппарата ударила ей в лицо, и внутри взорвалась ярость.
Именно это он сделал с ней той ночью. Тэмсин позволила своим инстинктам взять над собою верх. Шесть лет она окружала себя каменной стеной, держалась подальше от мужчин — и все из-за того, что этот тип лишил ее веры в то, что она желанная. Но теперь она покажет ему, что она привлекательная, соблазнительная, сексуальная…
Выгнув спину, Тэмсин положила руку на плечо Мэтта, но не о Мэтте думала она в эту минуту. Повернув голову в сторону ярких огней и камеры, вызывающе вздернув подбородок, она смотрела на темную фигуру наверху — прямо в глаза Алессандро.