— Верно. Почему? — спросила она.
Он откинулся назад и одарил ее очередным взглядом феодала. Она вспыхнула.
— Эй, я же блондинка, мне разрешаются время от времени подобные замечания.
— Но теперь ты рискуешь услышать в свой адрес множество шуток.
— Надеешься на легкую победу? — Ей нравилось, как он ее дразнит.
— С тобой не может быть легко. — Тон у него стал серьезным, легкомыслие исчезло.
— Если со мной столько хлопот, может, не стоит начинать? — спросила она. Никто никогда не думал, что она стоит этих хлопот. Ни ее родители, ни несколько приемных родителей, у которых она росла, ни мужчины, с которыми встречалась.
Рэнд обхватил лицо Коррин ладонями, откинул ей голову назад и снова поцеловал. На этот раз довольно сдержанно, но тело у Коррин все еще пылало, соски напряглись, внизу живота потеплело. Рэнд отступил на шаг.
— Ты этого стоишь, — сказал он, разжал объятия и пошел к дому.
Коррин медленно направилась следом за ним. Она не жалела о его дерзости. Если на то пошло, она надеялась, что это повторится… скоро.
Рэнд вышел из душевой комнаты и обнаружил, что его ждет Коррин. Он только что принял холодный душ, но достаточно было бросить взгляд на нее, и к нему вернулся жар неутоленного желания. Ни об одной женщине Рэнд не мечтал так сильно.
А если бы она была другой женщиной, он овладел бы ею. В их распоряжении оказался уик-энд — этого ему хватило бы за глаза. Но с Коррин он хотел большего. Это большее ему было необходимо. Он не успокоится, пока от ее внешней холодности не останется и следа.
К тому же Рэнд знал, что примет эти отношения близко к сердцу, если позволит себе расслабиться. Он уже чувствовал, как нарастает его обычное напряжение, как он дрожит от слабости, в которой не хочет признаться.
Коррин Мартин была опасной, но Рэнд не хотел знать, почему она действовала на него подобным образом. Он не хотел разбираться в своих чувствах. Достаточного того, что он теряет контроль над собой в ее присутствии. Просто ему хотелось разрушить ее ледяной панцирь. Пусть не он, а она станет уязвимой. Он не желал повторить то, что пережил.
Коррин выглядела очаровательной на фоне заката. Лучи заходящего солнца проникали сквозь окна и освещали ее фигуру. Обычно Рэнд не употреблял эпитетов вроде «очаровательная», но Коррин заставила его вспомнить о традиционных правилах ухаживания и о самой старомодной вещи, которая, по его мнению, существует между мужчиной и женщиной, — о вожделении.
Она распустила волосы. Еще влажные после душа, не успевшие высохнуть, они падали ей на плечи и еле заметно вились. Рэнд пожалел, что так и не коснулся их. В лучах солнца волосы казались шелковыми. Он сжал кулаки, пытаясь справиться с желанием подойти к Коррин и провести по ним рукой.
Но он знал, что этим дело не кончится. Коснувшись ее волос, он запрокинет ей голову и прильнет к губам, пока не добьется ответного поцелуя. Пока Коррин, в свою очередь, не разделит его огня. Пока они оба не потеряют голову от страсти. Он изнемогал от желания и должен был пробудить в ней чувство, которое не давало покоя ему самому.
— Привет, — мягко сказала она. Ее голос обжег его, как лучи жаркого солнца, Рэнд почувствовал себя усталым и сонным. Возбуждение усилилось, и Рэнду пришлось прикрыться сумкой, чтобы Коррин не заметила.
Он кивнул в ответ, чувствуя, что не в силах говорить. Рэнд привык играть и побеждать. Даже с женщинами. Победы придавали ему сил и уверенности в себе. А в глазах Коррин он заметил ранимое выражение и понял, что это не игра. Или, по крайней мере, игра, в которой не будет победителя.
— Привет, — наконец ответил он с притворной беспечностью.
Ему с трудом удавалось держать себя в руках. Его обуяла страсть, женские чары впервые действовали на него подобным образом. Действие душа свелось на нет. Рэнд на такое не рассчитывал.
В отношениях с женщинами Рэнду удавалось добиваться успеха по одной простой причине: он никогда не собирался оставаться с ними насовсем, и поэтому ему было легко обращаться с ними так, будто они — главное в его жизни.
Однако сейчас он ясно понял, что, если главным в его жизни станет Коррин, ему не захочется с ней расставаться. А он не мог просить кого бы то ни было разделить с ним его мрачный мир, его реальность. Это для окружающих он был беззаботным преуспевающим бизнесменом, но глубокой ночью, под покровом темноты, он помнил, каков его мир на самом деле.
— Можем ехать? — спросил он, направляясь к двери. Если он дойдет до машины и станет думать только о дорожном движении, желание оставит его. «Ну да, конечно», — хмыкнул внутренний голосок.
— Э-э… Рэнд.
Он оглянулся через плечо и взглянул на Коррин. Она обхватила себя руками за талию, как будто всеми силами пыталась от чего-то защититься.
— Спасибо.
— За что?
— За победу.
— Нет проблем, — ответил он.
— Это для тебя нет проблем, обо мне такого не скажешь.
— Ты же сама сказала, что победа — еще не все.
— Может быть, дело в адреналине, который возникает из-за риска.
— Причем здесь риск?
— Я не уверена в реакции Пола.
— Пол — славный парень, — сказал Рэнд. Почему, черт возьми, они заговорили о Поле?
— Да, он… славный.
К чему этот пустой разговор? Рэнд уронил сумку и направился к Коррин.
— Славный, ну и что из этого? — спросил он, когда между ними осталось не больше дюйма.
— Ты не считаешь Пола славным?
— Кори, я вот-вот сорвусь. Меньше всего я сейчас думаю о Поле.
— А о ком ты думаешь?
— А ты не догадываешься!
Она пожала плечами.
Он взял ее лицо в ладони, наклонил голову и прильнул к сладким губам. Коррин выронила сумку и обвила его плечи руками, прижимаясь к нему. Он никуда не поедет. Не сейчас. Пока не утолит бушующий в нем голод.
Но не здесь, подумал Рэнд. Им надо найти какое-нибудь уединенное место. И еще… ему необходимо подумать. Он поднял голову и провел большим пальцем по нижней губе Коррин. Ее сладкие пухленькие губы были созданы для его поцелуев.
Наконец он отошел в сторону и взглянул на часы.
В глубине души он был растроган. Более чем растроган — ведь ради него она забыла о собственной осторожности.
Но Рэнд хорошо знал, что такое судьба. Знал, что нельзя иметь все. Когда-то он решил довольствоваться богатством. Это не так рискованно, как чувства.
— Что ж, поцелуй был очень неплох, — сказал он.
— Можем ехать домой, — ответила она, схватила соломенную сумку и вышла из клубной раздевалки, не сказав больше ни слова. Но ее походка и прямая спина, ее расправленные плечи, ясно говорили Рэнду: «Ублюдок».