С ее губ снова сорвался негромкий вздох. За последние дни она вздыхала все чаще. Темные круги под глазами сегодня не удалось скрыть даже самым тщательным макияжем.
«Малодушная», – укоризненно сказала Эви своему отражению.
Стук в дверь заставил Эви отвлечься от печальных мыслей. Она отвернулась от зеркала, чтобы поздороваться с нежданным визитером, кто бы это ни был. Тяжелая дубовая дверь отворилась, и в комнату вошел Джулиан.
Он выглядел великолепно в светло-сером шелковом костюме с галстуком.
– Привет! – сказал он. – Как чувствуешь себя?
– Это мой вопрос, – с улыбкой ответила Эви. Джулиан только повел плечами. Он явно нимало не волновался по поводу предстоящей церемонии. Он был без ума от Кристины, а Кристина просто обожала своего жениха. Их брак вовсе не был браком по расчету, как часто бывает в высшем свете.
– У мамы настоящий нервный приступ из-за того, как выглядит ее шляпка или3 что-то там еще, – сердито пробурчал Джулиан. – Поэтому я решил спрятаться у тебя.
– Милости прошу, – сочувственно глядя на брата, сказала Эви.
Джулиан прошел в комнату и встал у окна.
Их мать могла быть настоящим домашним тираном, когда что-то выводило ее из себя или расстраивало. Вот и сегодня она была вне себя от беспокойства, как бы не посрамить честь своей семьи. По этой причине ее туалет должен был быть безупречным, как подобает истинной леди из высшего общества, матери жениха-баронета.
– Глазам не верю. Они отвели тебе комнату в каком-то дальнем углу дома, – сердито сказал Джулиан, глядя в окно на крыши конюшен, временно переоборудованных в гаражи для автомобилей гостей.
Просторный замок, в котором насчитывалось около пятидесяти спален, был на время свадьбы поделен пополам – восточное крыло отдали в распоряжение родственников и гостей со стороны жениха, а западное – невесты. Чем дальше на восток по коридору, тем меньше и уже становились комнаты. Эта – крайняя – с трудом вмещала в себя старинную широкую кровать с балдахином. Что ж, достойное место для белой вороны.
Улыбнувшись про себя, Эви снова повернулась к зеркалу.
– Меня поместили сюда только потому, что комната рассчитана на одного человека, – в точности повторяя слова матери Кристины, сказанные утром со сладкой улыбкой, объяснила она.
– Все они – жуткие лицемеры и ханжи, – с нескрываемым отвращением сказал Джулиан. – Да, они, конечно, могут не одобрять твои поступки и образ жизни, но зачем же так явно это выказывать? Они оказались настолько бестактны, – добавил он, – что пригласили и его!
– Но точно не ради моей персоны.
– Конечно, – сумрачно кивнул брат. – Они не могли не пригласить его, боясь обидеть, невзирая на то, чем он является для тебя.
– А он оказался настолько бестактен, что принял приглашение, – подытожила Эви.
– Твоя работа? – быстро спросил Джулиан.
– Нет, – отрицательно покачала головой Эви. Неужели Джулиан подозревает, что она собирается как-то использовать ситуацию с выгодой для себя? – Наоборот, я просила его не приезжать.
«А он отправил меня к черту», – с усталой усмешкой вспомнила она тот разговор. Впрочем, ничего другого она и не ожидала. Рашид родился высокомерным и упрямым. И нежелание рассматривать свое присутствие здесь как постыдное для ее семьи было вполне объяснимым и понятным. Потому что кто теперь может осуждать мужчину и женщину за то, что, будучи так долго вместе, они предпочитают при этом одиночество и свободу?
Одиночество и свобода. Какие избитые слова. Эви мрачно усмехнулась. Никакой свободы в их отношениях не было. Рашид управлял всем по своей воле. Что дорого обошлось обоим. А одинокой себя Эви не чувствовала с того самого момента, как встретила Рашида. Именно поэтому она и медлила с серьезным, необходимым и неизбежным разговором.
«Нет, не сегодня», – сказала она себе, обернувшись и посмотрев на брата. Сегодняшний день безраздельно принадлежит Кристине и ему – ее дорогому брату, который теперь стоит у окна, держа руки в карманах, – поза, свидетельствующая о крайнем раздражении. А сегодня его лицо должно озаряться только счастливой улыбкой – если будет иначе, все обвинят в этом только его беспутную сестру.
– Эй! – окликнула Эви Джулиана, поднимаясь из-за столика и беря брата за руку. – Перестань хмуриться – тебе это не идет.
В ответ он криво усмехнулся. Сердце Эви сжалось. Она очень любила своего старшего брата и знала, что такую же искреннюю и бескорыстную любовь получает взамен.
– Ты потрясающе выглядишь, – мягко сказал Джулиан. – Очень красивое платье.
– Спасибо, – улыбнулась Эви. – Л купила его специально к этому торжеству.
А еще для того, чтобы показать всем, что, хотя она и не играет на этой свадьбе одну из ведущих ролей, прятаться в тень тоже не намерена, несмотря на то, что многие от нее ожидают именно этого.
Ее платье было коротким и плотно облегало фигуру. Его шелковистая ткань подчеркивала каждый изгиб ее стройного тела от плеч до середины бедер, оставляя открытыми длинные красивые ноги. И к тому же оно было красным. Вызывающе алого цвета. Тонкая золотая цепочка-пояс свободно лежала на талии. На ногах у Эви были плетеные золотые босоножки на очень высоких каблуках. На кровати в ожидании своего часа лежал короткий жакет-болеро такого же алого цвета, как и платье.
Завершала композицию шляпка – широкополое золотистое произведение мастеров шляпного дела, призванное скрывать ее лицо от любопытных взглядов и в то же время привлекать к себе внимание.
– Спорю на что угодно, что твое присутствие не пройдет незамеченным, – сообщил Джулиан. Конечно, ее брат отлично понимал, для чего Эви здесь.
– Женщина в красном, – усмехнулась она.
– А он не будет недоволен? – вдруг спросил Джулиан.
Плечо Эви приподнялось в безразличном жесте.
– Он может быть моим любовником, но не надзирателем.
– А-а… – Джулиан вздохнул. – Чувствую электрические разряды в воздухе. Он решил тебя наказать, приняв приглашение?
Эви не ответила. Выпустив руку брата, она вернулась к столику, чтобы завершить свои приготовления.
После минутной паузы она вдруг услышала в его голосе тот самый тон, которого опасалась:
– Эви…
– Нет, – перебила она брата. – Не надо, Джулиан. Не сегодня; сегодня я к этому не готова. Что бы ни происходило между мной и Рашидом, это наше личное дело.
– Понятно, – протянул брат задумчиво. – Только вот интересно, что же ты сказала нашей дорогой матушке…
– Вот, значит, зачем ты здесь, Джулиан? – вздохнула Эви. – Чтобы выяснить, кто поверг ее в такое скверное настроение? Я ее даже не видела с того самого момента, как мы сюда приехали утром.