Потом они лежали молча. Грегорио уткнулся лицом в ее шею, потом губами стал трогать ее соски. Он почувствовал, как горячее тело задрожало в ответ, и уловил легкое постанывание, когда прикоснулся ртом к ее губам. Его поцелуй сначала был неторопливым и ласковым, но постепенно превратился в откровенно эротичный, и невозможно было для нее ни оказаться в сетях возобновленного желания.
Одним легким движением Грегорио перевернулся на спину, и Паула незаметно очутилась сверху, радуясь приобретенной над ним власти, которую она проверяла, дразня его тело и управляя собственными страстями. Ее волосы локонами рассыпались по груди, а пальцы исследовали каждую клеточку его тела, вызывая частое хриплое дыхание вперемешку с легким непроизвольным рычанием.
– Ты удовлетворена?
– О нет! Нет еще… – Она наклонилась, сжала зубами крепкий мужской сосок и почувствовала удовольствие от чувственного изнеможения Грегорио.
– Ты так играешь, любимая…
– Играю?
Паула впивалась в его тело пальцами, покусывая почти до крови. Потом, слегка отстранившись, легла рядом, словно желая передохнуть. Но он приподнялся на локте, слегка опешив от прерванной ласки, и ей тут же самой захотелось продлить наслаждение. Паула поднялась и, усевшись на него одним ловким кошачьим прыжком, стала двигаться, все время ускоряя темп, пока они оба не встретились на пике чувственного удовольствия, вместе упиваясь свободным парением, которое заставляло их гореть от внутреннего жара и прерывало дыхание.
Боже! Было почти ощутимо благословение небес на зачатие новой жизни, когда ее тело покоилось на нем. Оно все еще пульсировало, и Паула чувствовала легкое касание его рук, скользящих по коже, поглаживающих ее, пока окончательно не успокоилась.
Неужели всегда будет так? Оказывается, женщина может предаваться столь сильной страсти, которую им только что довелось испытать. Если же прибавить к этому еще и любовь, то получится взрывоопасная смесь.
С таким же упорством, как она сама поклялась ненавидеть Грегорио, ее тело теперь не слушалось разума, становясь послушной игрушкой в его руках. Только за одно это она готова была снова проклясть и Манфреди, и себя заодно. Себя особенно – за отсутствие воли.
Уже засыпая, она почувствовала губы, целующие ее в лоб, и лишь глубоко вздохнула, слишком обессиленная, чтобы протестовать или хотя бы двигаться.
В воскресенье утром Паула проснулась в одиночестве. Сладко потянувшись, она решила поспать еще часок, но потом передумала.
Яркое солнце пробивалось сквозь легкие занавески скользящими бликами, которые от случайных порывов ветра прыгали по ковру и стенам. Глядя на эти солнечные зайчики, Паула развеселилась.
Впереди был целый день, и ей необходимо было вплотную заняться разработкой новых, более удобных отчетов о товарных поставках. Затем предстояла прогулка по магазинам.
Прошло невероятно много времени с тех пор, как она ходила за серьезными покупками. Теперь же солидное положение мужа обязывало ее следить за своим гардеробом. Ей понадобится заменить пару туфель и приобрести новую одежду.
Она спрыгнула с постели, умылась, надела джинсы, зеленый шелковый топ и принялась за уборку спальни. Быстро покончив с этим, Паула легко сбежала вниз по лестнице в кухню.
Грегорио нигде не было видно, записки он тоже не оставил. Приготовив себе хлопья, бутерброд и кофе, молодая женщина стала медленно есть, раздумывая, где же ее муж? Действительно, где он может быть? В кабинете? Или в тренажерном зале? Потом Паула налила себе вторую чашку кофе, пробежала заголовки воскресных газет и занялась документами по торговле, расположившись прямо за кухонным столом. Там и обнаружил ее час спустя Грегорио, вернувшись после разминки.
– Доброе утро.
Она подняла голову, и ее сердце учащенно забилось при виде его фигуры в шортах, промокшей от пота футболке и кроссовках. Он выглядел настоящим атлетом.
– Привет!
Грегорио подошел к холодильнику и достал бутылку охлажденной воды. Отвернув крышку, он опустошил ее наполовину одним жадным глотком и повернулся к жене.
– Сегодня же распоряжусь, чтобы одну из комнат наверху переоборудовали в твой кабинет.
– В этом нет большой необходимости. Я могу работать, в любой обстановке. Тем более что составление отчетов до сегодняшнего дня занимало у меня всего нескольких часов в неделю. Навряд ли в дальнейшем что-то изменится.
Грегорио внимательно посмотрел на нее.
– Всем будет удобнее, если у тебя появится свой собственный кабинет.
Все, дело закрыто, подумала она, понимая, что должна быть только благодарна, но почему-то в душе ее все переворачивалось от протеста и возмущения.
Он допил воду, выкинул бутылку в урну и молча вышел из кухни. Поработав еще около часа, Паула собрала бумаги и отнесла их наверх. Затем взглянула на часы, решила, что пора ехать в город и, прихватив сумочку и ключи от машины, пошла на поиски Грегорио, чтобы сообщить ему о поездке. Но тот опять куда-то запропастился, и она, оставив в столовой записку, направилась к гаражу.
Первым пунктом ее назначения стал Бесвилл. Выбрав удобное место для парковки, она побродила по улице, попутно заглянула в кафе и, прежде чем отправиться за покупками, выпила там капуччино. Уже перед самым входом в магазин Паула увидела телефон и решила позвонить Грегорио. Предчувствия ее не обманули.
– Где ты находишься?
Голос мужа был неузнаваем, и она досчитала до трех, прежде чем ответить ему.
– Если быть точной, то перед входом в магазин одежды на Грин-сквер.
– В твоей записке сказано, что ты не знаешь когда вернешься. Имеется в виду день или вечер?
– Разве это имеет какое-то значение?
– Отвечай на вопрос, Паула.
– Я не представляла, что мне требуется твое разрешение для того, чтобы выйти из дома.
– Любимая, – его голос звучал угрожающе, – не испытывай моего терпения, хорошо?
– А разве я делаю это? – нежно пропела она.
– Интересно, была бы ты такой же смелой, если бы разговаривала со мной лицом к лицу?
– Можешь на это рассчитывать.
Его сухой смешок заставил ее содрогнуться.
– Мы продолжим наш разговор?
Она не притворилась, что не поняла его.
– Вечером, если ты не против, потому что после магазина я собираюсь зайти к матери.
– В шесть, Паула, будь дома. Мы сами пригласим твою мать на ужин.
Грегорио положил трубку, а она стала звонить Амелии, чтобы передать приглашение.
– Мне кажется, дорогая, будет удобнее, если вы сами приедете ко мне.