— Я думал, ты везешь меня в Брок-Хилл.
— В таком состоянии? — возмутилась она. — Не глупи.
— Я вполне в силах добраться до постели.
— Разве у тебя в сторожке есть постель?
— А софа чем хуже?
Ох уж эта софа! Леони стиснула зубы, вспомнив о том, что на ней произошло.
— Сиди, я сейчас помогу тебе выйти, — строго заметила она.
Джон проигнорировал ее заботливое предложение, открыл дверцу и нетерпеливо выбрался наружу, после чего в изнеможении прислонился к автомобилю, едва не потеряв сознание.
— Боже мой! — воскликнула Леони, поддерживая его за плечо. — Ну, давай, пойдем. Ты расскажешь маме, как прошло обследование в больнице, а я пока съезжу за Кейт и Фенни. Можно мне взять твою машину?
— Как я могу отказать тебе? — вздохнул он. Только не забудь, что, в отличие от Италии, в Англии левостороннее движение.
Леони проигнорировала его колкость, с тревогой наблюдая, как зеленоватая бледность расползается по лицу Джона.
— Тебя тошнит?
— Нет, — солгал он, стискивая зубы.
Френсис встречала их на пороге дома. Она тоже с тревогой оглядела Джона, слушая рассказ Леони о визите в больницу, потом обняла его за плечи и сказала дочери:
— Звонила Кейт, предупредила, что останется ночевать у подружки, потому что они вместе хотят готовиться к экзамену. Но тебе пора ехать за Фенни, а я пока присмотрю за Джоном.
— Думаю, если я немного посижу в вашей гостиной, — сказал Джон слабым голосом, — то, когда ты вернешься, Лео, я буду уже в состоянии ехать в Брок-Хилл.
Френсис помогла ему опуститься в большое мягкое кресло.
— Посиди пока здесь, ни о чем не волнуйся, Джон.
Она вышла, и Леони дотронулась до руки Джона.
— Как ты себя чувствуешь? Я имею в виду, на самом деле?
— Я в смятении, — пробормотал он, открывая глаза. — Там, у реки, мне показалось, что ты действительно волновалась обо мне.
— Конечно, я волновалась, — вспыхнула она. — Это же моя собака! Я во всем виновата.
— Ну разумеется. — Он снова закрыл глаза. Кстати, о собаке. Что ты скажешь Фенни?
— Правду, что же еще?
Джон открыл глаза, зеленые и холодные, как лед.
— По крайней мере собака не написала ей прощальной записки, что больше ее не любит.
Леони бросила на него уничтожающий взгляд:
— Не можешь удержаться, да? Тебе доставляет такое удовольствие поворачивать кинжал в моей ране?
— Ты так уверена, что доставляет… Я всего лишь человек, Леони Дисарт.
— И я тоже всего лишь человек!
— Ну да? — Он устало смежил веки. — Когда-то тебе удавалось заставить меня поверить в это.
Как Леони и предполагала, Фенни была безутешна, узнав об исчезновении собаки. Почти всю дорогу до дома девочка плакала. Чтобы Фенни не сомневалась, что для поисков ее любимицы Марци было предпринято все необходимое, Леони красочно описала свою экспедицию вдоль русла реки и то, как отважно Джон обследовал утесы.
— Понимаешь, Фенни, — говорила Леони, подъезжая к дому, — Марци сейчас, возможно, играет где-нибудь с другой собачкой и настолько увлечена этим, что вовсе забыла о доме. Она скоро вернется.
Вот увидишь!
По-видимому, ее слова совсем не убедили малышку, которая бросилась искать утешение в объятиях Френсис, едва они вошли в дом. Когда наконец девочка успокоилась и сняла шапочку и пиджак, ее зеленые глаза посмотрели с надеждой на Леони.
— Ты сказала, Джон здесь?
— Конечно, — заверила ее Френсис. — Он лежит в постели в комнате Джесс. Понимаешь, он поранил голову, когда карабкался по утесу, поэтому сейчас ему нельзя вставать.
Леони в изумлении посмотрела на мать:
— Господи, как же тебе удалось заставить его лечь?
— Он чувствовал себя так ужасно, что попросту не стал спорить со мной.
— Можно мне навестить его? — с жаром спросила Фенни.
— Сейчас он спит, милая, но ты можешь сходить к нему, когда выпьешь чаю и сделаешь уроки.
Леони нелегко было остаться сидеть на кухне, пить чай с матерью и пытаться утешить Фенни, в то время как каждая клеточка ее тела звала ее наверх, к Джону. Как глупо было надеяться, что былые чувства к нему больше не властны над ней! Семь лет пройдет или семьдесят, не имеет значения! Все это время, проведенное вдали, в Италии, она обманывала себя, надеясь, что ее любовь к Джону умерла в тот день, когда она подслушала его разговор с Рейчел. Однако одного мгновения — того самого, когда она подумала, что он сорвался со скалы и погиб, хватило, чтобы развеять все иллюзии.
— Знаешь что, Лео, — сказала Френсис, — пока Фенни делает уроки, поднимись на минуточку наверх и узнай у Джона, не хочет ли он пить. Заодно спроси, не возражает ли он принять маленького посетителя.
— Хорошо, — отозвалась Леони намеренно небрежным тоном, собирая всю свою волю, чтобы не ринуться тотчас же наверх. И, лишь встретившись взглядом с матерью, она поняла, что разоблачена, и беспомощно улыбнулась.
Поднявшись наверх, Леони осторожно постучала в дверь комнаты Джесс и вошла.
Джон с закрытыми глазами лежал на высоких подушках. Вокруг глаз уже проступили кровоподтеки, и от этого лицо казалось мертвенно-белым. Леони на цыпочках подошла к постели, но остановилась, когда он внезапно открыл глаза и посмотрел прямо на нее.
Воспоминания о том времени, когда они делили спальню, нахлынули на Леони. Она покраснела, когда поняла, что он думает о том же.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она намеренно официальным тоном.
— Сожалею, что причинил столько хлопот, — его губы дрогнули. — Я хотел помочь, а не вызвать еще большую суматоху.
— Тебе еще повезло, что ты не упал и не сломал себе шею, — ответила она сурово.
— Да, — признался он, — но в конечном счете я даже не сломал нос. А как Марци? Думаю, мало надежды услышать, что она вернулась домой?
Леони вздохнула:
— Нет, не вернулась. Зато приехала Фенни и жаждет увидеться с тобой. Ты как, не возражаешь?
— Конечно, нет, — он мягко улыбнулся. — Надеюсь, она не испугается, увидев меня?
— Не испугается. Раненый герой, и все такое. Ты и раньше был ее идолом, а теперь, когда ты рисковал своей жизнью ради спасения Марци, она будет обожать тебя с удвоенной страстью.
— Я бы предпочел, чтобы от моего поступка было больше толку и меньше шума, — раздраженно отозвался он.
— Но мы все, правда, тебе очень благодарны, — заверила его Леони. — Кстати, тебе, наверное, хочется пить. Что тебе принести?