Костин попытался снять куртку.
– Сколько раз ты падал? – поинтересовалась я. – И по какому поводу гуляли?
– Праздник был, – туманно ответил Вовка и, решив повесить одежду на вешалку, начал набрасывать куртку на крючок.
И тут в прохожую вылетели собаки.
– Адюня, – умилился Вовка, хватая Мулю, – здоровая совсем, веселая, ты моя киса!
– Это Муля, Ада пока слабая, она еще не бегает!
– Адюся, – не слышал меня Костин, – девочка хорошая. Эй, погоди, ты тоже Ада?
Отпустив Мулю, майор попытался сесть, но не удержался на ногах и шлепнулся посреди прихожей. Мопсята пришли в полнейший восторг и стали скакать вокруг Костина, норовя облизать его лицо.
– Постой, постой, – бормотал Вовка, – что-то в глазах рябит. Всем смирно, равнение на разводящего. Одна Ада, вторая Ада, третья… Нет, дайте сначала посчитаю. Одна Ада, вторая Ада, третья Ада… Ух ты! Это как же такое получилось? А еще четвертая Ада!
– Кого ты имеешь в виду, – еле сдерживая смех, поинтересовалась я, – меня или пришедшую сюда Рейчел?
– Каким образом из одной Ады получилось столько? – еле ворочал мозгами Костин. – Офигеть не встать. И с каждой минутой их больше делается. Во, смотри.
– А вот это и впрямь Ада, – сказала я, – она услышала шум и выползла.
– Это ж страшно! – воскликнул Вовка. – Понял! Адка размножается простым делением. Завтра их много-много станет. Ламповецкий, туши свет. Скорей. В темноте Адки заснут, и процесс остановится.
– Хватит, вставай.
– Чаю дайте, – прокряхтел Костин, поднимаясь. – Эй, Адки, заварите цейлонский чай, живо, одна нога тут, другая лапа там. По порядку рассчитайсь, распишись за полученное табельное оружие, старшим назначается Лампа. Заступить на патрулирование. Дадут мне чаю или нет?
– Тебе обязательно дадут, причем многократно и каждый раз в нос, – разозлилась я и ушла в ванную.
Ни за что не стану рассказывать ему про щенков, пусть строит по росту многочисленных Адочек, я тем временем спокойно умоюсь и пойду баиньки.
Но не успела я схватить бутылочку с гелем, как из кухни послышался визг:
– Помогите!
Я ринулась на зов. Вовка стоял на табуретке, внизу весело скакали щенята.
– Что еще? – сердито осведомилась я, переводя дух. – Думала, ты упал и весь сломался. Снова в Адочках запутался? Или принял их за зеленых чертиков? Слезай, они добрые, целиком тебя не съедят!
– Там, – указал Вовка рукой на мойку, – сидит!
– Кто?
– Такой, противный, рыжий, жуткий!
Я приблизилась к раковине. Так и есть, таракан! Ну скажите на милость, отчего маленькое, вполне безобидное насекомое вызывает у людей такую бурю эмоций? Тараканы не кусаются, не пахнут, не пристают к людям, они пугливы, завидя ярко вспыхнувший свет, мигом стараются улепетнуть. Это не мыши, не крысы, не комары и даже не мерзко жужжащие мухи. Тараканы очень тихие. Ну почему тогда при взгляде на них у меня мороз бежит по коже? Нет, все-таки люди очень странные существа. Мы преспокойно держим дома змей, пауков, грызунов, любим их, покупаем питомцам лакомства и витамины, но никому, кроме сумасшедших энтомологов, не придет в голову посадить в клетку парочку тараканов и умиляться, глядя на их проделки. Спрашивается, почему? Лично я не способна даже убить таракана, просто не могу к ним притронуться, испытываю панический ужас. Схватив тапку, я стала стучать по мойке, приговаривая:
– А ну, пошел вон! Не смей сюда показываться!
Завтра же вызову морильщика. И откуда только взялся прусак? Вроде их у нас не наблюдалось!
Вовка слез с табуретки, зевнул и, не говоря ни слова, ушел. Феня и Капа, счастливо повизгивая, кинулись за ним. Муля осталась на кухне. Сначала она спокойно посмотрела, как я надеваю тапки, а потом укоризненно сказала:
– Гав, гав, гав!
– Совершенно с тобой согласна, – кивнула я, – в нашем доме покоя не жди.
Позвонила Кате, узнала, что с детьми все в порядке, и отправилась спать.
Утром меня разбудил запах кофе, накинув халат, я вышла на кухню и обнаружила там свежевыбритого Вовку, кормившего щенков сыром.
– Ну и классные, – восхищался Костин, – где ты их взяла?
Быстро рассказав ему историю появления у нас мопсят, я не утерпела и спросила:
– А ты где вчера набрался?
– Я?
– Ну не я же! Это ты пришел никакой.
– Знаешь, Лампа, – возмутился майор, – ты меня просто поражаешь! Или бабы поголовно такие? Мужик сделал пару глотков пивка, и все, вселенский скандал, вопли, паника! Мы же не вопим, когда вы в очередной раз всю нашу получку в продуктовом магазине оставляете!
От возмущения у меня пропал дар речи. Значит, Костину не нравится, когда ему делают совершенно справедливые замечания?! Кто, скажите, пожалуйста, вчера ставил по росту Адочек и пытался раздать им табельное оружие? В чью трезвую голову залетела мысль потребовать от собак свежезаваренный чай? И разве женщины тратят деньги на продукты только для себя?!
– Вместо того чтобы говорить гадости, – кипел Вовка, – лучше бы чистоту соблюдала. Вон, сидят, усами шевелят.
Я невольно проследила за указательным пальцем Костина и вздрогнула. На мойке мирно пило воду семейство тараканов.
– Вот поэтому я и не женюсь, – неожиданно начал философствовать майор, – ну за каким чертом идти в загс? Пока ты свободен, живи и радуйся, делай, что пожелаешь. Как только связал себя по рукам и ногам, все, закончилось счастье. Деньги все отнимут и из твоего же заработка станут выдавать копейки, да еще визжать примутся: «Заначки делаешь!» Курить выгоняют на лестницу, по выходным будут таскать к малоприятной бабке, которую по непонятной причине велят звать мамой, пива у телика спокойно не попить… Знаешь, что у нас с Ленькой произошло?
– Нет, – сердито ответила я, издали разглядывая тараканов.
Просто уму непостижимо, откуда они взялись? Два дня назад никого не было, вчера на мгновение появилась одна пугливая особь, сегодня, пожалуйста, целое стадо!