Лина обнаружила, что особенно ее возбуждает то, когда она легко касается своими сосками его сосков, и она делала это до тех пор, пока пустота, возникшая внизу живота, стала почти невыносимой, и она простонала свое невысказанное желание прямо в его жадные губы.
Он, кажется, понял, потому что оторвался от ее рта и легко коснулся губами ее лба, а затем — щек.
— Ш-ш-ш, принцесса, все хорошо. Я позабочусь о тебе.
— Я хочу, Себастиан. Пожалуйста.
— Я знаю, что тебе надо.
— Да.
— Ты доверяешь мне?
— Да.
— Тогда встань здесь.
— Я не хочу стоять, — жалобно произнесла Лина. О боже! Когда же последний раз она хныкала? Ведь это было ей несвойственно…
Взглянув на Себастиана, Лина увидела искреннее чувство в его серых глазах, которые мгновенно потемнели от страсти. Она глубоко вдохнула и тихо выдохнула:
— Хорошо.
Он молча кивнул.
Она улыбнулась, несмотря на столь незнакомый, но острый чувственный голод.
Себастиан отступил назад, совсем немного, но тела их больше не соприкасались. Он взял в руки ее лицо и заглянул в глаза.
— Успокойся, принцесса.
И тогда она поняла, что дышит коротко и прерывисто и ей надо сосредоточиться и успокоить свое дыхание. Невыносимое, почти болезненное возбуждение, возникшее в ней, стало медленно утихать.
Лина не утратила своего желания, но стала постепенно осознавать окружающее. Сначала услышала жужжание вентиляторов над головой, потом — звук бурлившей в ванне воды.
Она огляделась вокруг и увидела роскошную комнату совершенно иными глазами. В одном углу клубился пар над теплой ванной, а в другом поблескивала, как стекло, вода в бассейне, частично выходившем во двор. Она даже слышала звук фонтана, бившего в центре внутреннего дворика.
— Если ты хочешь охладить меня немного, может, мне стоит окунуться в бассейн, а не в ванну? — спросила она.
Улыбка Себастиана была такой сексуальной, что все усилия Лины успокоиться чуть не прошли даром.
— Хорошая идея, красавица.
— А ты собираешься снять трусы? — спросила она с неподдельным интересом.
— После того, как ты войдешь в воду.
Она надулась.
Себастиан искренне рассмеялся:
— Ты представляешь, насколько ты хороша, когда делаешь это?
Лина покачала головой. Она никогда не капризничала, так откуда ей было знать об этом? Неужели он думает, что она действительно красивая? Но улыбка, не сходившая с его лица, подтверждала его слова.
— Значит, ты хочешь, чтобы я вошла в воду?
— Да.
— А ты присоединишься ко мне, да? — Ей совсем не хотелось охлаждаться в одиночестве.
— Конечно, принцесса. Какая же иначе может быть радость?
— Тогда хорошо.
Девушка повернулась и пошла по ступенькам, спускавшимся к воде. Теплая вода показалась слишком холодной для ее разгоряченного тела.
Она заставила себя окунуться целиком, и в это время позади нее раздался звук отброшенной в сторону одежды. Конечно же, трусы Себастиана уже лежали на полу. И перед взором ее возникло его возбужденное до предела мужское естество.
Она судорожно сглотнула комок в горле. Боже, как он красив! Это просто невероятно.
Себастиан медленно направился к ней, и у нее перехватило дыхание. Его тело по-прежнему было великолепным. В движении оно казалось произведением искусства.
— Ты смотришь на меня так, будто хочешь меня проглотить.
Он вздрогнул и остановился.
— Не произноси такие вещи своим прекрасным соблазнительным ртом. Может, хочешь сказать, что ты еще не готова?
И тогда Лина поняла, что слова ее могут быть неправильно истолкованы.
— Кто сказал, что я не готова? Ты думаешь, что я этого не хочу?
Себастиан застонал:
— Пожалуйста, принцесса… успокойся, хотя бы на минуту.
Она пожала плечами, уступая ему, а затем повернулась и, нырнув в воду, поплыла на другой конец бассейна — достаточно длинного для того, чтобы Себастиан мог полюбоваться ее грациозными движениями.
Она жаждала сделать совершенными их отношения… ну, то есть сделку. Это действительно была сделка, а не отношения, и ей стоило помнить об этом, но от этого внутреннего напоминания ее сердце сжималось от боли.
Сильные руки обхватили ее талию, и она стала барахтаться в воде, пока не почувствовала себя плотно прижатой к мускулистому мужскому телу.
— Вот что происходит, когда дразнят ястреба.
— И что же происходит?
— Ястребы — это хищники.
— Мне хотелось бы стать твоей добычей, дорогой Себастиан, — шепнула она.
Тело его содрогнулось.
— Повтори это еще раз.
— То, что я хочу стать твоей добычей?
— Повтори еще раз, как ты меня назвала.
— Себастиан? — подразнила она его.
Он рыкнул что-то ей в ухо, и она затрепетала. Затем притихла. А еще через секунду прошептала:
— Дорогой.
— Мне нравится это, — дрогнувшим голосом проговорил Себастиан, нисколько не скрывая своего смущения.
Она положила голову ему на плечо.
— Мне тоже нравится.
Он приподнял пальцами ее подбородок и взглянул в лицо.
— Ни одну женщину я никогда не хотел так, как тебя.
И снова он произнес это с волнением в голосе. Она с удивлением отметила это.
— Если бы хотел меня так восемь лет назад…
— Я хотел.
Она покачала головой.
— Нет. Ты ушел.
— Ты не имеешь права меня обвинять. А ты делаешь это, ни в чем не разобравшись.
Голова у нее пошла кругом… и вдруг Лина ясно осознала, что он говорит. Восемь лет назад она была так потрясена его предательством, что не хотела понять — ведь он также предал её отца: по крайней мере, нарушил профессиональные нормы этики, когда так интимно ласкал ее.
И только через два года она обрела способность анализировать произошедшее достаточно объективно. Когда она излила свое горе Дженнифер, та решительно отвергла возможность того, что все это было для Хоука лишь работой. Потому что такой мужчина, как он, никогда не использует сексуальную невинность, чтобы выполнить свою работу, тем более если ему было поручено охранять ее.
Это осознание лишь немного смягчило боль, которая потрясла сердце Лины и уверенность в себе. И в какой-то степени она стала больше доверять мужчинам.