Клер присела на корточки, так что они с девочкой оказались вровень.
– Привет, меня зовут Клер. А тебя? Девочка вынула палец изо рта.
– Дженни.
– Красивое имя. А полное – Дженнифер? Дженни кивнула.
– А там мои братья, Дерек и Кайл. Они больше меня, – доверчиво добавила малышка.
– Я вижу. Им нравится бороться с дядей, правда же?
– Ага. – Дженни смотрела на Клер несколько долгих секунд, а потом спросила: – А вы невеста дяди Бретта?
– Нет. – Клер надеялась, что испуг не отразился у нее на лице. – Я... я просто его подруга.
Дженни на это ничего не сказала, лишь с задумчивым видом засунула палец в рот и снова принялась его сосать.
– Привет, конфетка. – Бретт подошел к ним, неся под мышками обоих мальчуганов, словно мешки с овсом. – Где мама?
– Она в доме, – сказала Дженни, посасывая палец.
– Вообще-то я уже здесь.
Клер вскочила на ноги, и Бретт отпустил племянников на землю. Все обернулись на мелодичный голос. Сестра Бретта была красивой женщиной, на ней был элегантный светло-бежевый костюм и туфли на каблуках. Бретт и сестра были очень похожи.
Женщина протянула руку Клер:
– Меня зовут Элеонора Адамс-Стентон, я старшая сестра этого негодника и мама этих трех херувимчиков.
Клер пожала ей руку:
– Клер Шарп, приятно познакомиться.
– Она сказала, что она не невеста дяди Бретта, – сообщила Дженни. – Но она пошутила.
Бретт, нисколько не озаботившись комментарием племянницы, потрепал девочку по золотистой кудрявой головке.
– Клер очень застенчивая, сахарок. Она моя невеста, это правда.
Элеонора подняла брови.
– Может, Клер не столько застенчива, сколько стыдится назвать тебя своим бой-френдом?
Голубые глаза Элеоноры зажглись озорным огоньком. Она хотела поддразнить младшего брата, но Бретт, похоже, принял слова сестры близко к сердцу.
Клер встала на его защиту. И фигурально, и буквально.
– Разумеется, я не стыжусь назвать Бретта своим бой-френдом.
– Но ты сказала, что ты не егоная невеста, – стояла на своем Дженни.
– Надо говорить: «не его», – поправила Дженни мать, слегка похлопав ее по плечу.
– Мы вместе недавно и не вполне официально, – пустилась в объяснения Клер.
– Что это значит? – спросил один из близнецов. – Разве можно завести девушку официально, дядя Бретт?
– Это означает, хулиган ты эдакий, что я все еще работаю над тем, чтобы убедить ее за меня выйти. Как только мне это удастся, все будет официально, как положено.
Глаза сестры Бретта округлились от удивления, но удивление сменилось лукавым огоньком.
– Мама будет в восторге.
– Тебе непременно надо жениться на девушке, чтобы ты мог назвать ее своей подружкой? – в некотором недоумении поинтересовался второй мальчик, кажется Кайл.
– Нет, не обязательно. Но я собираюсь жениться на Клер, и она действительно моя невеста. Она просто еще к этому не привыкла.
– А, понятно. – Паренек посмотрел на Клер. – У меня есть подружка, но я не хочу на ней жениться.
Клер была готова убить Бретта. Она покажет ему небо в алмазах, но не сейчас, не при детях. Она улыбнулась Кайлу:
– Это к лучшему, наверное. Пройдут годы, прежде чем тебе можно будет всерьез задуматься о браке.
– Папа говорит то же самое, но ему нравится быть женатым на маме, и потому я даже не знаю...
Элеонора рассмеялась, явно польщенная словами сына, и взяла Клер под руку.
– Пойдемте. Мама умирает от желания взглянуть на первую женщину, которую Бретт отважился привести в дом.
– Первую женщину? – Бретт не говорил ей, что никогда никого из своих женщин не знакомил с семьей. Неудивительно, что у его сестры был вид, как у кошки, которая съела канарейку.
Клер бросила на Бретта испепеляющий взгляд. Он всего лишь пожал плечами, ответив ей сексуальной улыбкой, и одними губами произнес: «Я тебя предупреждал».
И он действительно ее предупреждал. Он только не предупредил Клер о своем намерении сообщить семье о том, что хочет на ней жениться. Уже одно то, что Клер оказалась первой подругой Бретта, которую он отважился представить семье, делало ее положение в доме весьма неловким, а тут еще и это. Кажется, Клер поняла, что он имел в виду, говоря о накоплении ресурсов. Он решил обрушить на нее весь арсенал сразу и в качестве основного удара выбрал женщин своей семьи. Одного взгляда на Элеонору хватило, чтобы понять – противостоять такой ударной силе будет непросто. Нет, определенно она оторвет Бретту уши, когда они останутся с ним наедине.
Дженни протянула Клер тоненькую ручку.
– Вы мне нравитесь. Из вас получится очень милая тетя. У Клер от умиления сжалось сердце. А ведь она не считала себя сентиментальной.
Она улыбнулась Дженни в ответ.
– Ты мне тоже нравишься.
Клер лишилась дара речи, едва оказалась внутри особняка. Резные украшения потолка были выполнены из цельного дерева ценных пород еще в те времена, когда мастера умели работать руками. Если прихожая произвела на нее такое впечатление, то холл просто потряс. На стенах – настоящие фрески, потолки – невозможной высоты, а посреди всего этого великолепия – парадная лестница.
– Господи! – прошептала Клер.
– Красиво, правда? – сказала Элеонора. В тоне ее не было горделивого высокомерия, а всего лишь приглашение разделить удовольствие, которое получаешь, созерцая что-то прекрасное.
– Да.
– Трудно было поверить в то, что Бретт оставил все это ради жизни в армейских бараках и бог знает еще каких местах похуже, когда ему было всего восемнадцать.
– Иногда ради исполнения своей мечты люди жертвуют многим.
Бретт внезапно оказался рядом и обнял Клер за талию. Мальчишки побежали открывать дверь в одну из комнат.
– Прекратите беготню, – строго приказала им мать, но южный тягучий акцент сводил на нет суровость тона. Она и говорила, как Бретт, даже голоса у них были похожи.
– Пусть себе резвятся, Элли. В них слишком много энергии, чтобы ходить степенно, – сказал мужчина, появившийся из комнаты. Он выглядел так, как по представлению Клер через лет двадцать будет выглядеть Бретт, – с припорошенными серебром светлыми волосами и веселыми лучистыми морщинками в уголках глаз.
– Не помню, чтобы ты разрешал мне бегать по дому, – насмешливо сказала Элеонора.
– Дедушкам положены некоторые привилегии, – сказал мужчина и повернулся к гостье: – Вы, должно быть, Клер?