– Но, по нашим сведениям, никто из тех политиков не имеет отношения к лицам, указанным в дневнике Арвана.
– Нет. Но ты сам говорил, что у одного из тех политиков такая же фамилия, как у клиента Арвана, которому он, кстати, отказал. Запись эта относится к концу восьмидесятых, незадолго до того времени, как Лестер оставил свое ремесло. Я не знаю, каким образом тот человек вошел с ним в контакт, но Арван отказался выполнять для него работу.
Хотвайер выругался. Он понял, о каком человеке говорила Клер.
– Ты права. Мы не стали дальше копать в том направлении, потому что решили, что этот след не наведет нас на преступника.
– Потому что Арван отказался на него работать?
– Но в дневник он заносил все заказы, и даже если бы тот политик ничего о дневнике не знал, он увидел в Лестере угрозу, потому что последний помнил его отца и у него бы хватило ума рассказать кое-что нежелательное заинтересованному лицу.
Клер разом погрустнела.
– Выходит, Лестер подписал себе приговор, потому что бездумно поприветствовал человека из своего прошлого.
– Мало кому было бы приятно, если б наружу вылез тот факт, что его отец нанимал киллера. Но если речь идет об отце политика, то такое разоблачение делает его вдвойне уязвимым. Черт, ты даже из-за моей сестры переживала, как бы ей не навредили факты твоей биографии.
– Именно. А что, если его отец не остановился на Арване и довел дело до конца?
– Ты о фермере, который мешал развернуться строительной компании в маленьком городке восточного Орегона? К Арвану обратились, чтобы он убрал упрямого фермера.
– Тот городок нынче совсем не такой маленький, и, я думаю, строительная компания, о которой идет речь, имеет к этому факту прямое отношение. Политик из штата Орегон, вполне вероятно, построил свою политическую карьеру, базируясь на успешном проекте отца по развитию города.
– Это всего лишь наши предположения.
– Но проверить, насколько они верны, не составит труда.
– Возможно. Но с этим придется подождать до конца праздника. – Бретт не мог позволить себе исчезнуть с праздника прямо сейчас – семья ему этого не простит, а политик все равно никуда не денется. – А теперь, сахарок, я хочу потанцевать.
– Я не умею.
– Просто держись за меня и качайся под музыку.
– Можно попробовать.
И Клер попробовала. И у нее получалось даже красиво. Обнимая ее, Хотвайер сильно рисковал, ибо искушение могло оказаться сильнее благих намерений, и ему потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы оторваться от нее, когда заиграли быстрый танец.
Потребовался всего час, чтобы проверить подозрения Клер, и они оправдались.
Тот самый фермер, как оказалось, умер от сердечного приступа, хотя до этого никогда не страдал сердцем. Хозяин строительной компании стал чем-то вроде отца-основателя города, и когда его сын выбрал политическое поприще, никого это не удивило. Кроме того, у него были серьезные стремления занять губернаторский пост. Так что для человека не слишком совестливого возникала серьезная мотивация, чтобы убрать Лестера или кого другого, кто мог бы случайным вздохом опрокинуть карточный домик, построенный отцом. Оставался один вопрос: действительно ли у того политика не было совести и он устранил фермера?
Но у Хотвайера был еще один подозреваемый – директор агентства из Вашингтона. Если верить Этану, у того тоже были серьезные проблемы с совестью.
Хотвайер закрыл ноутбук.
– Ну вот, теперь все.
– Этот парень – самый серьезный след, – сказал Вулф. Лизи дремала у него на коленях.
– Я хочу поговорить с федералами прежде, чем мы пойдем по его следу.
– Я все еще считаю, что тот директор может иметь отношение к нападению на Клер, – сказал Нитро, озвучив мысли Хотвайера.
– Я получил голосовое сообщение от Этана. Он сказал, что Раймонд Артур готов встретиться с нами в Вашингтоне, – сказал Хотвайер.
– Когда? – спросила Клер.
– Завтра.
Клер тут же сникла.
– Я обещала твоей маме и сестре поехать с ними за покупками. Придется перед ними извиниться.
– Тебе со мной ехать незачем. На самом деле я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь и прогулялась с мамой и Элеонорой по магазинам.
– Почему?
– Здесь ты будешь в безопасности. Не хочу вести тебя ко льву в пасть, пока не удостоверюсь, что он не голоден.
– Правильно, – одобрительно заметил Нитро.
– А почему бы мне не поехать за покупками с Клер и всеми прочими? – предложила Джози. – Я могла бы поработать ее телохранителем, пока вы будете в Вашингтоне.
– Почему Вулф, Лизи и Нитро могут поехать, а я нет? – спросила Клер.
– Я сказал тебе, что ты мне нужна живая и здоровая, – сообщил Хотвайер.
– Лиз тоже никуда не полетит, – тут же добавил Вулф. Лиз округлила глаза и мстительно прищурилась, но спорить с мужем не стала.
Клер нахмурилась.
– Я буду скучать, – сказала она, однако лицо ее тут же прояснилось. – А вообще, честно говоря, я с удовольствием помотаюсь по магазинам, я уверена что завтра будет весело. Сегодня перед вечеринкой мы отлично провели время с Джози и Элеонорой.
Хотвайер усадил Клер к себе на колени.
– Я рад, что вы с Элеонорой поладили, сахарок. – И еще он был рад тому, что она будет по нему скучать.
– Вечеринка продолжается? Потому что если вы тут дальше намерены развлекаться, я пойду уложу Лизи в кровать.
– Кровать – очень верное слово, – сказал Нитро с убийственно серьезным видом, и все рассмеялись.
– Хочешь сказать, что и мне следует отправиться туда же? – спросила Джози с кокетливой улыбкой, которая потрясла Хотвайера.
С этой женщиной они ползли по грязи в джунглях, вооруженные до зубов и злые как черти, а сейчас она была совсем другой. Перед Хотвайером была сама женственность, соблазнительная и сексуальная. Джози нравилось поддразнивать мужчину, за которым она была замужем.
Хотвайер с трудом сдержал ухмылку.
Нитро легко поднял жену на руки и понес прочь. Джози счастливо засмеялась.
Вулф последовал примеру Нитро. Лизи пыталась вразумить его, говорила, что она слишком тяжелая, но Вулф ее не слушал.
Теперь, когда Клер и Хотвайер остались вдвоем, Клер, согревая и искушая его лучистым взглядом карих глаз, спросила:
– Ты тоже собираешься вынести меня из комнаты на руках?
– Все зависит от того, куда я тебя понесу.
– А куда тебе хочется меня унести?
– Куда? Ты разве не знаешь? Клер захлопала ресницами.
– В кровать?