Она лучезарно улыбнулась и спросила:
— Можно мне теперь войти? Или ужин будет на крыльце?
Джошуа рассмеялся и повел ее за руку внутрь, не обращая внимания на растерянность отца.
— Мы едим на улице, но это обычно происходит на заднем дворе, синьора.
— А ты сам готовишь, Джо?
— Я помогал. Спросите папу.
Фейт обернулась на продолжавшего хранить молчание Тино.
— Это действительно так. Наша кухарка его обожает.
— Я ее понимаю. Джо — очаровательный ребенок.
— Синьора! — воскликнул Джо с трогательным смущением.
— Только не делай вид, что слова синьоры Гульельмо стали для тебя неожиданностью, — покачал головой Тино.
Покраснев, мальчик пожал плечами и промолчал. Сердце Фейт в очередной раз растаяло при виде его обворожительного румянца.
— Что у нас на ужин? — прервала она молчание.
— Увидите, — подмигнул Джо.
Все было очень вкусно. И даже Тино начал потихоньку оттаивать. Он даже позволил себе прикоснуться к Фейт. Ничего эротического. Обычный дружеский жест. Но Фейт радовалась и малому.
Джо обрушил на нее сотню вопросов по поводу ее работы. Вопросов, на которые не было времени в классе. Несколько раз Фейт ловила на себе удивленные взгляды Тино. Он ничего не знал об этой части ее жизни. И вот переломный момент настал. Искусство играет в ее жизни огромную роль, и ей было обидно, что Тино до сих пор игнорировал ее увлечение.
— Ты задаешь так много вопросов, сын. Я начинаю думать, что ты хочешь стать скульптором.
— Нет, папа. Я хочу быть виноделом, как дедушка.
— Не бизнесменом, как твой папа? — улыбнулась Фейт.
— Для этого ему придется родить еще одного сына. А я хочу работать с землей, — серьезно ответил Джо.
— Он говорит точь-в-точь как мой отец, — рассмеялся Тино. — Однако никаких сестер и братьев пока не предвидится. Так что, когда я состарюсь, придется нанять мне помощника.
— Ты никогда не постареешь, пап.
Тино взъерошил сыну волосы.
— Тебе ничто не помешает заниматься искусством в свободное время. Не так ли, Фейт?
Она все еще пыталась прийти в себя после заявления Тино о том, что у Джо никогда не будет братьев и сестер, поэтому лишь молча кивнула.
Тино присоединился к Фейт на террасе после того, как уложил сына спать.
Джо протестовал каждый раз, когда Фейт пыталась заикнуться об уходе. Когда же пришло время идти спать, он даже попросил ее пойти вместе с ним, чтобы поцеловать перед сном.
Фейт согласилась без малейшего промедления. Она поцеловала его в лоб и пожелала сладких снов. Тино немало смущал тот факт, что Фейт с его сыном находится в столь прекрасных отношениях. Их знакомство насчитывало уже не один месяц, и он не знал, как относиться к этому. Его не покидало чувство дискомфорта.
Фейт стояла на краю террасы и смотрела на виноградные поля. Луна освещала ее светлую кожу, и молодая женщина была похожа на снежную королеву. Тино невольно залюбовался ею.
— Джо заснул, — сказал он, подойдя ближе.
— Он невероятно мил. Тебе очень повезло, Валентино, — ответила Фейт и повернулась к нему лицом.
— Я знаю, — вздохнул он. — Но иногда Джо ставит меня в неловкие ситуации.
— Например, когда приглашает твою любовницу на ужин?
— Да.
— Ты мог бы сказать «нет», — пожала плечами Фейт.
— Также, как и ты.
— Я подумала, ты захочешь меня увидеть.
— А я был уверен, что он пригласил учительницу из школы.
— Я и есть его учительница, — в сотый раз повторила Фейт. — Учительница по изобразительному искусству.
— Почему ты никогда об этом не упоминала?
— Я была уверена, что ты знаешь. При твоей-то заинтересованности жизнью сына! И, кроме того, я говорила, что работаю в этой школе.
— Да, но я думал, что там ты ведешь кружок «Умелые руки» или что-то в этом духе. Мама говорила, что учительница Джо — успешный скульптор.
Осознание того, как сильно он ошибался в Фейт, заставляло Тино чувствовать себя круглым дураком.
Подобные эмоции были чужды семейству Грисафи. Все мужчины этого рода были очень гордыми и уверенными в себе. Именно поэтому Тино злился на себя вдвойне. Если бы он побольше узнал о жизни Фейт, то не попал бы в такую щекотливую ситуацию.
— И почему, по-твоему, я не могу быть учительницей? — спросила Фейт тоном, который пугал любого мужчину, усомнившегося в ее талантах.
Если Тино сейчас же не извинится, ему придется забыть о ней раз и навсегда.
— Прости. Я думал, что учительница Джо — сицилийка.
— Для тебя это проблема, Тино?
— В общем-то нет. Кому, как не тебе, знать об этом. Мы с тобой уже целый год спим вместе.
— Практически год, — поправила Фейт.
— Это не сработает.
— Что не сработает?
— Твои попытки использовать Джошуа, чтобы проникнуть в мою жизнь глубже, чем мне бы того хотелось.
Обида кольнула сердце Фейт.
— Не будь параноиком! Во-первых, я бы никогда не стала использовать ребенка в своих целях. Во-вторых, я познакомилась с твоим сыном раньше, чем с тобой. Что бы ты мне предложил? Не обращать на него внимания, потому что он твой сын?
— Конечно, нет, — вздохнул Тино. — Но ты могла бы не создавать между вами такую прочную дружбу.
— Мы уже были друзьями. Мне бы никогда не пришло в голову так обидеть ребенка. Я этого не сделаю даже ради тебя, Тино.
— Я не это имел в виду.
— Тогда объясни, как мне тебя понимать?
Тино выругался. Он сам не знал, что именно хотел сказать. Ему было тяжело сосредоточиться.
— Давай не будем усложнять ситуацию. Ты знаешь, что я не допускаю женщин, с которыми сплю, в свою личную жизнь.
Фейт недоверчиво посмотрела на него.
— То есть наш роман ты не считаешь частью своей личной жизни?
— Не придирайся к словам, Фейт. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Почему ты так себя ведешь? Ты знала правила с самого начала.
Тино действительно не мог понять, что именно изменилось в ее взглядах на их отношения.
— Возможно, теперь они меня не устраивают, — сказала Фейт и взглянула на Тино, ожидая реакции на свои слова.
В это сложно было поверить, но Тино запаниковал. Крайне редко он испытывал подобные эмоции.
— Фейт, тебе придется кое-что уяснить. Я не собираюсь снова жениться.