Однако она подчеркнуто неторопливо достала ключи и открыла машину. Стоя рядом, Доминик казался больше, его рост и объем угрожающе увеличились. У нее перехватило дыхание, когда он склонился к ней и, прощаясь, быстро поцеловал ее.
Франческа не была готова к теплой мягкости губ, которые так подходили ее желаниям и потребностям. Непроизвольно ее руки поднялись вверх, встретились на его затылке, а когда Доминик притянул ее ближе, слабый протест поднялся и умер в ее горле. Его поцелуй стал глубже, заставляя все ее тело загореться ответным пламенем.
Вторжение во все чувства, изучающее, оценивающее. Он победил, заставив ее забыть, кто она и где.
Когда он поднял голову, она стояла как потерянная, все плыло перед глазами. Наконец Франческа взяла себя в руки.
Глаза ее расширились.
— Завтра, — вежливо напомнил Доминик. — Шесть тридцать. — Тепло улыбнулся. — Ведите осторожно.
У него даже дыхание не участилось, в то время как ее словно подхватила громадная волна, чтобы потом чуть живой выбросить на берег.
Она ничего не ответила. Не смогла.
Пытаясь сохранить присутствие духа, Франческа села в машину и нажала на педаль газа.
Ей потребовалось преодолеть несколько километров, чтобы восстановить дыхание, а позднее ночью, лежа без сна, она все еще продолжала ощущать его губы, его тело, прижавшееся к ней, всю сладкую отраву, которой он одурманил ее.
Франческа проснулась рано, приняла душ, спокойно позавтракала, оделась и отправилась на массаж и косметические процедуры.
После ланча она не торопясь прошлась по нескольким магазинчикам. Один наряд, вместе с туфлями и сумочкой, ей очень понравился. Прикинула, как он будет смотреться на хрупкой фигурке ее сестры. Она улыбнулась, с удовольствием представляя восторг Катрин, когда та получит этот подарок.
После четырех Франческа направилась домой. Солнце жарило вовсю. Она хотела опустить на глаза солнечные очки, но не обнаружила их. Не было очков и в сумке, и она тихо выругалась, поняв, что забыла их.
Солнечные лучи всегда вызывали у нее сильную головную боль, а уж при теперешнем ее стрессовом состоянии следовало бы предпринять особые предосторожности.
К тому времени, когда она добралась до квартиры, в правом виске у нее уже пульсировало. Хорошо, если лекарства помогут, в противном случае остается надеяться лишь на спасительные несколько часов отдыха.
Франческа терпела полчаса, потом порылась в сумочке в поисках карточки Доминика и набрала номер.
Он ответил с третьего гудка.
— Андреа.
Звук его голоса только усилил головную боль. Ей было трудно говорить, и она постаралась сократить разговор до минимума.
— Я рядом с Дабл-Бей. Подъеду через несколько минут.
— Нет, не надо. — Но было уже слишком поздно, он уже повесил трубку.
Ей никого не хотелось видеть. Даже думать было больно, поэтому, уже не пытаясь что-нибудь решить, она просто вытащила упаковку обезболивающего и проглотила парочку таблеток.
Запищал звонок домофона. Она ответила, нажала кнопку, впуская Доминика.
Франческа ожидала у двери, когда он вышел из лифта, и ему оказалось достаточно одного взгляда на ее бледное лицо, обведенные тенями глаза, чтобы понять ее состояние. Он мягко втолкнул ее в гостиную и закрыл дверь.
— Худо, да? — Он коснулся губами ее виска. — Принимала лекарство? Надо уложить тебя в постель.
В душе ее боролись два желания: соблюсти приличия и прилечь.
— На кушетку, — проговорила она почти шепотом. Это и в самом деле чудесно положить голову ему на грудь и закрыть глаза.
Не слушая, он подхватил ее на руки, шагнул в спальню и окинул комнату оценивающим взглядом.
Так он себе ее и представлял, никаких оборочек, рюшечек, персиковые и зеленые тона.
Он задернул шторы, не обращая внимания на ее слабое негодование, осторожно снял с нее верхнюю одежду и уложил в постель.
— Удобно?
Из-за принятого лекарства на нее нашло какое-то оцепенение, почти полностью заглушающее боль.
— Да.
Доминик натянул ей на плечи простыню и уселся в стоящий рядом шезлонг, следя за тем, как постепенно выравнивается ее дыхание.
Если он не ошибается, теперь она будет спать до утра. Он чуть-чуть задержится, а потом уйдет.
Выглядела Франческа умиротворенно. Спокойное лицо являло классическую красоту черт, алебастровая кожа — мягкая и гладкая, как шелк. Нежный рот, зовущий к поцелуям.
Она казалась такой уязвимой. Доминик понимал, она не хотела бы, чтобы кто-то, а особенно он, видел ее в таком беспомощном состоянии, которое будило в нем огромное желание защитить.
Черт возьми, он хотел иметь право быть частью ее жизни. Заслужить ее уважение, доверие. И даже любовь. Такую любовь, которая приведет к их союзу. Браку.
После того как один ее брак закончился драматически, будет нелегко убедить ее выйти замуж снова. Но прежде всего надо заставить ее поверить в то, что она во власти любви, а не животного вожделения.
Как сильно было искушение отменить все сегодняшние дела и остаться здесь до ее пробуждения! Только вряд ли она будет благодарна ему за такое внимание.
Он тихо вышел и осторожно притворил за собой дверь.
Было уже темно, когда Франческа зашевелилась и, открыв глаза, поняла, что лежит в постели, потом снова провалилась в сон.
А когда проснулась окончательно и посмотрела на часы, солнце уже пробивалось сквозь занавески, освещая комнату.
Поесть. И попить. Откинув простыню, она прошла на кухню.
Стакан свежего апельсинового сока помог ей немного прийти в себя, она включила кофеварку, сунула хлеб в тостер, очистила банан. Овсянка, сваренное вкрутую яйцо, поджаренный хлеб и яблоко — это как раз то, что требуется, думала она, слушая шум кофеварки. Тостер выключился, а как только чашка наполнилась кофе, она взяла ее, уселась на высокий стул и стала пить. Прекрасно. Просто прекрасно.
Позавтракав, она неторопливо приняла душ, оделась, решая, что делать дальше.
В ее памяти всплыл вчерашний приезд Доминика и то, что он был в спальне. Сколько времени он пробыл у нее? Зачем? Она не была уверена, что хочет знать ответы на эти вопросы.
Пока Франческа была в душе, дважды звонил телефон. По автоответчику она узнала, что первым был Доминик, а после него — Габби.
Сначала она позвонила подруге и извинилась за свое отсутствие прошлым вечером.
Голос Габби был полон беспокойства:
— Ты уверена, что сейчас все о'кей?
— Полностью ожила и во всеоружии готова встретить день, — заверила Франческа. — Как прошел вечер?