— Согласишься, — рассмеялась Джессика. — Ты им нужна. Только на тебе все и держится.

Джессика не льстила Орнелле. Лучшего организатора она просто не знала.

У Орнеллы засверкали глаза.

— Ты такая славная, Джессика.

— Ладно, Орнелла, я побегу.

В примерочной за кулисами, как всегда, царил полный хаос. Повсюду валялась одежда и аксессуары. Манекенщицы одевались к выходу. Вокруг них суетились помощники модельеров и визажисты. Координаторы носились туда-сюда, сбиваясь с ног. Как всегда, в самый последний момент происходили какие-то изменения. И надо было срочно менять порядок показа и еще успеть оповестить всех об этих изменениях. Как правило, никаких накладок не возникало, но суета была просто невообразимая.

Первым делом Джессика просмотрела по списку все модели, которые ей предстоит продемонстрировать, и еще раз сверила порядок их демонстрации, потом занялась макияжем.

— Привет, Джесс. — Бриджит, высокая и изящная натуральная блондинка, опустилась в соседнее кресло перед большим зеркалом. — Скажи мне, что я не рехнусь сегодня.

— Ты не рехнешься, — услужливо проговорила Джессика. — А что, так плохо?

Бриджит уже разложила перед собой косметику и приступила к макияжу: уверенными, наработанными движениями кисточек и аппликаторов она буквально за считанные секунды прекратила себя из просто красавицы в красавицу сногсшибательную.

— У моей дочки жуткая простуда. Когда садилась в машину, умудрилась сломать ноготь. Зацепила и порвала колготки. И полчаса проторчала в пробке. — Она на мгновение умолкла, чтобы подкрасить губы. — Хилари выходить первой, а она еще, кажется, не появилась. А Орнелла…

Бриджит выразительно закатила глаза.

— Рвет и мечет, — закончила за нее Джессика.

— Вот-вот.

В примерочной было слышно, как распорядитель в зале объявил о начале шоу.

— Пять минут, — предупредила кто-то из координаторов.

Дверь распахнулась, и в примерочную влетела длинноногая красотка — жгучая брюнетка в алом брючном костюме.

— Хилари. Ты безбожно опоздала.

— Все претензии к таксисту, — пожала плечами Хилари, старательно напуская на себя виноватый вид.

— Пойдешь последней в первом сегменте, — сморщилась координатор. — И поторопись, хорошо?

Она исправила свой выходной лист и бросилась оповещать всех манекенщиц об изменениях в порядке выхода.

Закончив со своим макияжем, Джессика начала одеваться к первому выходу: это был пляжный ансамбль с шортами и летящей накидкой.

Из зала уже доносилась музыка.

— Ладно, девочки, — объявила координатор. — Приготовились. Бриджит — первая. За ней — Джессика.

Музыка. Свет. На выход.

Джессика внутренне подобралась.

Каждый выход был для нее, точно маленькая хореографическая постановка. Свободный шаг. Ослепительная улыбка. Выверенные движения: то плавные и медлительные, то резкие и решительные, — в зависимости от того образа, который хотел создать модельер в каждом конкретном случае.

Пляжный ансамбль. Деловой костюм. Вечернее платье. Шикарный свадебный наряд.

Наконец все манекенщицы вышли на подиум вместе с модельерами. Зрители устроили шумную овацию. Представление закончилось. По залу уже сновали официанты, разнося легкие закуски и выпивку.

Джессика решила не оставаться на фуршет.

Пообедать она собиралась дома, а после обеда поплавать в бассейне.

Как только она вышла из примерочной, к ней тут же подлетела Орнелла, взяла под руку и принялась нахваливать за хорошо проделанную работу. В зале было немало знакомых, так что Джессика волей-неволей пришлось задержаться, чтобы со всеми поговорить. Наконец она все-таки выбралась из зала. В фойе отеля она обратилась к портье, чтобы он вызвал служителя, который подгонит ее машину.

— Вам тут передали, миссис.

Портье протянул ей конверт.

— Спасибо, — несколько удивленно отозвалась Джессика.

В конверте лежала визитная карточка Николаса Гроуди. На обратной стороне от руки был написан номер телефона и всего два слова: «Позвони мне». Джессика даже не знала, злиться ей или смеяться. Она бросила карточку в сумку и вышла па улицу.

Машину уже подогнали.

Дорога домой заняла больше времени, чем обычно. Джессика так измоталась в пробках, да еще по такой жаре, что ей даже есть расхотелось. Она лишь выпила стакан охлажденного сока, быстренько приняла душ и спустилась в бассейн, расположенный прямо во внутреннем дворике дома.

Плавание всегда расслабляло ее, снимало усталость после напряженной работы на подиуме. Джессика и не заметила, как пролетело время. Когда она вернулась к себе, было уже почти пять. Она вновь приняла душ.

После бассейна у нее разыгрался аппетит. Джессика сделала себе омлет с овощами. Она решила поесть в гостиной, чтобы заодно и посмотреть телевизор. Вечером решила просто отдохнуть, почитать интересную книжку и лечь спать пораньше.

За весь вечер телефон зазвонил лишь дважды. Сначала мама предложила как-нибудь на днях вместе пообедать, потом Салли пригласила в театр.

Глава четвертая

Бутик Лилиан был одним из самых дорогих магазинов эксклюзивной одежды в Нью-Йорке.

Лилиан — умная, деятельная и предприимчивая женщина, наделенная поразительным вкусом и деловой хваткой, открыла этот магазин вскоре после смерти супруга. Ей надо было направить куда-то избыток энергии. Магазин модной одежды был для нее идеальным выбором. Вещи в ее бутике всегда отличались оригинальным дизайном и в то же время классической элегантностью. Здесь же продавались и аксессуары: сумки, туфли, платки и шали.

На показы моделей в бутике у Лилиан можно было попасть только по приглашениям. Они рассылались постоянным клиенткам, которые могли привести с собой одного человека. Показы обычно сопровождал фуршет: шампанское, свежие соки, легкие экзотические закуски, чай и кофе. В такие дни Лилиан снижала цены на все товары на десять процентов, а десятую часть дохода перечисляла в какой-нибудь благотворительный фонд.

Лилиан также часто приглашала к себе на показы начинающих, никому не известных манекенщиц или просто талантливых и перспективных девушек. Некоторые из них добились потом неплохих успехов в модельном бизнесе и даже сделали громкое международное имя.

Карьера самой Джессики начиналась именно с показов мод в бутике у Лилиан. С тех пор она всегда работала здесь бесплатно — в знак благодарности и уважения к женщине, которая, во-первых, вывела ее в люди, а во-вторых, перечисляла огромные суммы на благотворительные нужды и при этом, в отличие от многих известных филантропов, не афишировала своей щедрости и даже наоборот — запрещала газетчикам освещать ее благотворительную деятельность в прессе.